Хроники Великих Магов. Абрамелин - стр. 15

Вначале пылкая речь Генриха, под взглядом отца становилась все неуверенней и тише. Взгляд мог означать, что обладатель этого лица только что наелся незрелого терновника и закусил клюквой, Отто слушал грозно сдвинув брови и скривив рот, потом неожиданно расхохотался, чего домашние не видели уже много лет:

– Посмотрите, я вырастил нового Фридриха Барбароссу24! Я думал, как поправить дела? А Генричек всё решил! Привезёт три воза добычи, и мы богаты! Конечно же, я куплю тебе баварские доспехи, двуручный меч и андалузского жеребца, – отец отхлебнул вина из кружки и разорвал руками щуку. Хенни тут же снова наполнила кружку мужа.

– Тогда отдайте меня на обучение в университет, в Кёльн, – Генриху не хотелось оставаться в Шлеттштадте. Он решил идти до конца, – я узнавал, там обучение для бедных два гроша стоит за половину года.

– Отпустите его, отец, – поддержал брата Карл, – мы с Вами в конторе сами справимся, а Генрих после обучения уважаемым человеком станет, знакомство заведет. Может он в церкви служить будет, или в ордене, так нам поборы поможет снизить.

Отто задумался, съел кусок рыбы, потянулся за колбасой. Карл знал, какие струны нужно задеть в душе отца. После долгого молчания, глава семьи проговорил, обращаясь, как всегда, только к старшему сыну:

– Ты прав, в конторе от Генриха толку никакого нет. Я смотрел сегодня книги. На прошлой неделе он умудрился за яблочный гульден25 отсыпать серебра как за венгерский дукат26. Так мы быстро по миру пойдём. Однако в Кёльн ещё добраться нужно. Да и жизнь там дорогая. Проездит зря, да не примут в университет. Там поумнее поступают, чем из счётной школы, – Отто наконец посмотрел на Генриха, – пойдёшь в местную латинскую школу при ордене доминиканцев. Там или священником станешь, они на нашем горбе неплохо поживают, или до университета доучишься.

– Но, отец!

– Об этом разговор закончен.

Ночью Генрих вышел из комнаты по малой нужде. Проходя мимо комнаты родителей, он услышал тихий разговор. Мальчик остановился. У него, как у любого существа, попавшего в ситуацию, когда поток жизни смывает его с места, которое, может быть, и не было настолько уютным, но было привычным, зародилась надежда, что сейчас всё исправиться и пойдет по-прежнему. Генрих прислушался. Он, как любой ребёнок в своём детском эгоизме, думал, что мать именно сейчас защищает его перед злым отцом. Но разговор шёл совсем о другом. Говорил отец:

– Если ты позволишь себе стонать и улыбаться, как в прошлый раз, я тебя снова поколочу.

Голос, явно принадлежавший матери, отвечал:

– Но мне приятно быть с тобой. Я рада доставлять удовольствие своему господину.

– Доставлять удовольствие, а не получать! Удовольствие от соития получают только шлюхи, совокупляющиеся с Дьяволом. Ты, видимо, ведьма. Так я из тебя демона и вышибу.

Потом послышалась серия глухих ударов. Потом слышны были только плач Хенни и тяжелое ритмичное сопение Отто.

Пасха в 1461 году от Рождества Христова выдалась ранняя и пришлась на 7 апреля. Снег на полях уже почти подтаял, оставшись только грязными пригорками в тени леса и по северным склонам оврагов. В городе Шлеттштадте не осталось ни упоминания о прошедшей зиме. Небо не жаловало солнышком, но и осадков из низких серых туч не посылало. Пасхальные торжества отгремели и жизнь снова потекла своим чередом.