Хроники Торнбери - стр. 28
Неоднократно Лукас Фишерли приглашал меня на прогулки по дальним аллеям парка и просил рассказывать о покинутом времени, что в очередной раз доказывало: доктор мне верил. Мы говорили о способах лечения болезней, о новых лекарствах – обо всем, что я могла в силу своего знания пояснить ему.
И только миссис Фрида, кормилица Фитцджеральда, долгое время избегала меня. Госпоже Альварес шел седьмой десяток, но красота ее не увядала.
Она была невысока ростом, худощава. Ее гладко зачесанные, черные как смоль волосы с редкими серебряными прядями всегда украшал изящный костяной гребень – память о покинутой родине. Жгучий взгляд карих испанских глаз вызывал восхищение и даже невольный трепет. Можно не сомневаться – в юности она не имела отбоя от поклонников, особенно здесь, в чопорной и безликой Англии.
Сначала казалось, она недолюбливает меня. После приветствия старалась первой закончить разговор, отходила в сторону. А когда я занималась рукоделием или читала, исподтишка наблюдала.
«Неужели Фрида догадывается, что я не та, за кого себя выдаю?»
Но, как обычно, глаза у страха оказались слишком велики. Мои подозрения оказались надуманными и смешными.
Фрида была невероятно скрытным, недоверчивым человеком и очень тяжело сходилась с новыми людьми. Она продолжительное время присматривалась, изучала их со всех сторон и лишь потом делала первый шаг к сближению.
Постепенно наши отношения наладились, пожилая испанка стала мне настоящим другом, которого так не хватало в чужом и опасном мире.
Сколько интересного она поведала об обитателях Торнбери!
В первую очередь Фрида показала мне дом, все его потаенные уголки. Огромную библиотеку, настоящую сокровищницу мировой литературы, любовно собираемую уже не одним поколением семьи Коллинз. Открыла двери в святая святых, в свой тайный мир – оранжерею, где она, будучи любительницей орхидей, возделывала уголок райского сада, выделенный под экзотические растения, привозимые из теплых колоний. Таких необыкновенных расцветок и соцветий я еще не встречала.
Фрида провела меня по картинной галерее, находящейся в крыле, расположенном напротив зимнего сада, и подробно рассказала о каждом портрете, изображавшем членов огромной семьи Коллинз.
Я увидела родителей сэра Фитцджеральда – его отца, сэра Томаса, бравого генерала, погибшего в конце прошлого века в Индии, и его мать, не прожившую и года после трагической гибели мужа, леди Лауру. Маленький Фитцджеральд в десять лет остался полным сиротой, и его воспитанием занималась кормилица. Для мальчика были выписаны из Европы лучшие учителя математики, истории, географии и словесности.
Потеряв собственного ребенка (ее бедный малыш скончался от скоротечной горячки), Фрида Альварес полностью посвятила себя приемному. Воспитав сына леди Лауры, испанка считала его родным. Фрида могла целыми днями говорить о достоинствах своего любимчика, восхвалять положительные качества его характера. Как ни странно, мне это не надоедало, наоборот, было приятно слушать теплые слова о человеке, под покровительством которого я находилась, по доброй воле которого могла жить в прекрасном доме и пока не беспокоиться о будущем.
Миссис Альварес была скромным человеком и только один раз позволила себе задать вопрос о моем происхождении. Безусловно, она слушать не хотела о пресловутом дальнем родстве с ее хозяином и ни на минуту не поверила версии, предназначенной для прислуги, но была вполне удовлетворена (или сделала вид, что удовлетворена) запасным вариантом – историей о несчастной русской гувернантке, потерявшей память вследствие трагических обстоятельств, о которых мудрая женщина не стала допытываться.