Хроники семи королевств: Тени дремотных чащоб - стр. 114
Неподалёку, в тени дерева, свесив с обрыва лапы и морду, обильно перемазанную недавней добычей, лежала Шиари: наблюдала, как пятью метрами ниже, из отвесной стены, откуда торчал лишь пушистый хвост, яростно вылетал песок.
Позади зверя закружились тёмные витки тумана – чёрные, плотно облегающие икры сапоги примяли ковёр из желтых иголок. Леонардо окинул взглядом тушу, поправил перчатку и подошёл к краю обрыва:
– Начала праздновать своё выздоровление по собственному почину? Надеюсь, ты найдёшь в себе место и для моего выбора. Однако настаивать не буду. Всё-таки мы в Эльтароне, – колдун посмотрел куда-то вдаль: – А вот на севере отказ от даров считается оскорблением, за которое вправе убить. И неважно, что тебе предлагают: добротную секиру, кружку мясного пива или печень врага… Впрочем, подобные традиции касаются только местных. Чужаков там ждёт смерть за одно только появление, – на губы выплыла холодная усмешка: – Потрясающий край. Лучшее место для пополнения резервов биологического материала. Всегда свежий, всегда в избытке, ждёт укрытый снегом. А ещё говорят, что у северян проблемы с рождаемостью…
Ни на возникновение колдуна, ни на его длинный монолог зверь и морды не поднял, продолжал наблюдать за трудами детёныша, однако уши свидетельствовали о крайней заинтересованности: оба были повёрнуты к собеседнику. Под занавес речи Шиари медленно встала, проследовала к туше. Два выверенных рывка челюстями – и в пасти осторожно зажат кусок плоти. С ним она приблизилась к некроманту и выжидательно замерла с непроницаемой мордой.
– Подарок? Превосходно, – красное мясо с мелкими прожилками упало в протянутую ладонь. – Забальзамирую и сохраню среди реликвий, как первозданный символ нашего с тобой взаимопонимания, – кусок поглотили чёрные клубы: о нём теперь напоминал разве что кровавый след на коже.
«Бальзамировать? Еду?» – фыркнул зверь и медленно, жмуря глаза от удовольствия, протянул языком по ладони. – «Неправильный выбор. Но – хитрый», – его взгляд вновь застыл на янтарях глаз напротив. Ненадолго.
К усердной копательнице наконец пришло осознание: наверху гость. Да какой! Несколько дней с отцом многократно усилили радость от его прихода после разлуки в целую ночь и ещё утро. Второпях пятясь, цепляясь возбуждённо подрагивающими крыльями, попискивая от нетерпения и возмущения, Эффалия выбралась из норы. Чтобы не терять ни капельки драгоценного времени, наполовину прыжками, наполовину перелётами напрямик взобралась по зигзагу проложенной по крутому берегу тропинки и, позабыв про приличия, мокрая и перепачканная, почти врезалась в грудь колдуну, которому ничего не оставалось, кроме как подхватить её на руки.
– Неужели соскучилась? – щурясь от облизывающего лицо языка, Леонардо смотрел в золотые глаза зверёныша. – По мне или полёту? – колдун развернул дочь мордашкой к обрыву. – Давай продемонстрируем маме, чему ты научилась, рассекая горячий воздух над барханами.
Эффалия радостно пискнула, поочерёдно расправила крылья и, снова сложив их, затаилась, точно кошка перед броском.
Шиари наблюдала за некромантом и детёнышем с внимательной настороженностью, немного – с раздражением: от непонимания, к чему ведёт их прелюдия.
– Готова? Тогда… навстречу облакам, – Леонардо подкинул сидевшего на ладонях зверёныша на метров пятнадцать.