Хроники Ордена Церберов - стр. 32
Но рассказывать кому-то про ночного смотруна до того, как поговорю с аргусом, я не стану. Да и после не стану, даже если аргус Эстон и разрешит: неудачами со всем орденом делиться не намного лучше, чем орденские секреты разбалтывать.
Но если за мной и впрямь кто-то следил… Я накрыла поиском весь Кремос. Кому я, к лебедям болотным, нужна за пределами акрополя?!
На обед останавливались совсем не надолго, и доедали его в седлах: орденские кони, которых каждых в ордене привыкли беречь, устать не успели, а двести золотых в ежегодно — достаточная причина, чтобы слегка утрудить церберов и вьючных лошадей.
Грельма рассказывала, как она заработала свое прозвище (нет, не потому что она гроза чудовищ — а просто, обладая сильной склонностью к погодной магии, ненужной ордену, она решила развивать ее сама, без наставника, и как-то раз вызвала грозу которая гремела три дня. Не над Сардом, над другим городом — из которого ее от греха подальше перевели в Кремос, чтобы горе-магичку не пришибли разгневанные горожане). Я увлеклась, и тревожные признаки заметила, когда стало уже поздно.
Я спохватилась, когда изменился запах: в нем стало больше сырости, прелой листвы и еще чего-то, что невозможно описать словами. Знакомого с детства.
Подкованные копыта Коряжки больше не цокали по утоптанной до каменной твердости дороге — они проминали под собой упругую землю.
Мы приближались к болотам.
Мы приближались к болотам!
Илиан!
Мать твою каменную!
Я же смотрела перед выездом карту — мы должны были проехать болота стороной!
Напарник (чтоб ему!), как будто услышал мой мысленный вопль, оглянулся, скомандовал:
— Грельма, вернись на место. Сейчас будем срезать путь тропой через болото — идем походным порядком.
— Там… кхм-кхм, — я прочистила горло: внезапно сел голос. — По этой тропе лошади везде пройти смогут?
— Лошади — везде. Всадники — нет, — невозмутимо пояснил Камень. — Кое-где придется спешиться и вести коней в поводу, но выиграем полдня, самое малое: здесь болото вытягивается узким языком, телегам не пройти, поэтому местные объезжают. А нам нет смысла закладывать такую петлю.
Я тоскливо слушала объяснения, в высшей мере разумные.
Думая о том, что с развилки, которая вела в объезд болотного языка, мы съехали сразу после обеда.
Возвращаться — потерять без малого сутки на само возвращение и на объезд.
Мать-мать-мать!
Я тоскливо разглядывала небо в прорехах ветвей: солнце еще высоко, и есть надежда, что хотя бы ночевать мы будем на твердой земле.
— Что такое, Танис? — насмешливо уточнил Камень. — Ты же выросла на болотах!
Вот именно, Солнышко. Вот именно!
— А можно, я поеду сзади? Меня змеи не любят, — обреченно призналась я.
— Танис Болотная! — голос напарника потяжелел. — “Идем походным порядком” означает, что все каждый занимает свое место в строю и внимательно смотрит по сторонам!
Стиснув зубы, я удерживала рвущуюся наружу злость, пока Камень отчитывал меня, как соплячку.
— Ты не у мамкиной юбки, а в ордене! Цербер должен уметь справляться со страхом!
В голове что-то щелкнуло, там стало пусто и весело.
Ну, сволочь высокосолнечная! Как скажешь!
Справляться — так справляться!
Я замолчала и шевельнула стременами, что всё поняла, заняла свое место и готова тронуться в путь.
— Нашла коса на Камень! — хохотнул позади кто-то из спутников.