Хроники не прошедшего времени. Часть 2. Из жизни С. Сидорова во времена Гудка - стр. 83

– Приехали. Это вокруг уже все территория Ямы, – показал вперед рукой Сам и с шуткой добавил, – А на тридцать метров вниз, вечная мерзлота. Не хочешь себе здесь именьице построить. Вот бы Нахальный обрадовался. Господин Беломедведев захватил стратегические запасы страны.

Все весело рассмеялись шутке Сама. В это время тягач резко затормозил у огромной юрты, и водитель произнес: «Приехали». Народ стал неловко выбираться из тягача. В это время из юрты им навстречу вывалились журналисты с телекамерами и фотоаппаратами. Они выстроились возле расчищенного от снега прямоугольника, с торчащей из земли блестящей лопатой.

– Сейчас ты с Самом подойдешь к лопате, и начнете друг другу, что-нибудь рассказывать, с умным видом, – на ухо Сидору, стал инструктировать его Челентано, – В это время вас будут снимать для телевидения.

– А что я должен говорить, – испугался Сидор.

– Без разницы. Это только для картинки. Стихи можешь прочитать.

– Пушкин подойдет.

– Пушкина, – задумался Челентано, – А из современных ничего не знаешь. Например, из Кекса или Любе?

– Нет, – растерялся Сидор.

– Ладно, читай Пушкина, – согласился Челентано.

В это время Сам махнул ему рукой и пошел к прямоугольнику с лопатой. Челентано хлопнул по плечу Сидора и тот побежал догонять. Они встали в прямоугольник, Сам взяв в руку лопату, другой рукой стал показывать куда-то в сторону горизонта и с умным лицом вдруг продекламировал:

Не валяй дурака, Америка,

Вот те валенки, мёрзнешь небось.

Что Сибирь, что Аляска – два берега,

Баня, водка, гармонь и лосось.

Не валяй дурака, Америка,

За морями скучаешь, поди.

Что Сибирь, что Аляска – два берега,

Бабы, кони, раздолье в пути.

– Твоя очередь, – закончив читать, тихо произнес Сам.

Сидор откашлялся в рукавицу и указав на горизонт, с пафосом прочитал:

Во глубине сибирских руд

Храните гордое терпенье,

Не пропадет ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра,

Надежда в мрачном подземелье

Разбудит бодрость и веселье,

Придет желанная пора:

Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут – и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут.

– Все, – закончил облегченно Сидор и широко улыбнулся на камеру.

– А теперь копаем, – скомандовал Сам и взяв лопату, надавив ногой легко вогнал ее в землю. Он отрыл небольшую ямку и протянул лопату Сидору, – Твоя очередь. Здесь нет мерзлоты. Тут ее специально оттаяли. Сидор взял лопату и так же легко отбросил несколько комков земли. Их тут же их обступили депутаты, министры и олигархи, держа над собой транспарант «Яма №5. Бедующая Яма нашей страны».

Когда многочисленные операторы и фотографы закончили съемку, элита символически выпила шампанского, потом все погрузились в тягач и вернулись к вертолету.

– Ты стихи, какие-то странные читал. Я так и не понял к чему они, – поинтересовался Сам, когда они снова сидели в салоне правительственного самолета, выруливающего на взлетную полосу.

– Там про сибирские руды было немного. Вроде как в тему, – сделал невинное лицо Сидор.

– Лучше бы из Любе чего-нибудь выбрал.

–Я просто на память его ничего не знаю, – расстроено ответил Сидор.

– Подарю тебе, когда вернемся в Кваскву. А сейчас вот почитай, – и он протянул ему еще пахнущую типографской краской «Юность чекиста. В январе 1919 года». – Мне очень понравилась.