Хроники Гелинора. Кровь Воинов - стр. 50
Земля под телом змея расступилась, разверзая свои недвижимые в естественной среде пласты, и вновь сомкнулась над головами пойманного в ловушку Шеши. Мартериус на этом не остановился, и вторым заклинанием обрушил на западню вместе с заключенным внутри пленником ледяную бурю.
Лед выкачивал тепло из самого воздуха. Мартериус невольно поежился, несмотря на защитные чары.
Как и огонь, две другие стихии не причинили противнику никакого вреда. Шеша вырвался из созданной западни, рассеивая и буквально разметая в стороны атакующие чары старика.
Теперь Мартериус четко знал, что стихийная магия здесь бесполезна. Он перебирал в голове все доступные ему приемы магических школ, когда Шеша сам перешел в атаку. На этот раз его магия воплотилась в виде огненных колонн, вырастающих прямо из земли. Чародею пришлось с помощью магии ускорить свои движения и реакцию до немыслимого уровня, чтобы только успевать избежать очередного столба огня, рассекающего плоть земли и достигающего невообразимой выси за доли секунды. О том, чтобы отражать такие атаки, не было и речи, настолько неодолимая мощь вкладывалась противником в каждое заклинание.
Увернувшись от очередной огненной колонны, Мартериус послал в Шешу сгусток гнилисто-зеленого тумана, обретшего во время движения форму человеческого черепа с раскрытой в немом крике челюстью. Единственное заклинание из разряда некромантии, что было ему известно.
На этот раз Шеша не принял удар грудью. Мировой Змей сотворил щит из желтых молний, который поглотил туманный череп и рассеялся сам.
Мартериус в сердцах прошептал проклятие. Некромантия определенно не нравилась Шеше и могла причинить ему вред. Но Мартериус ею не владел в полной мере, зная лишь одно заклинание, которое и использовал.
Мировой Змей вновь перешел в атаку. Но в этот раз применил уже не магию. Многочисленные пасти открывались, и специальный карман в верхнем нёбе каждой из змеиных голов выстреливал струю смертоносного яда.
Мартериус прикрылся абсолютным магическим щитом, который должен был отразить любой физический или магический урон. Но ярко-желтая ядовитая жидкость прожигала щит едва ли не насквозь. Чародею приходилось рассеивать использованный щит и тут же ставить новый.
Возможно, на руку Мартериусу сыграло сложившееся положение, но именно в тот момент, когда он в бессчетный раз убирал очередной щит, чтобы без промедлений заменить его новым, в его мыслях и родился новый план. Мартериус, погасив заклинание абсолютного щита, создал тугую струю уплотненного воздуха и послал ее по дуге так, что конечной целью являлся он сам. Порыв стремительно движущегося воздуха подхватил тело старого чародея и швырнул в сторону прежде, чем яд Мирового Змея успел бы поразить его. Уже находясь в воздухе, Мартериус метнул в противника им же сотворенное призрачное копье.
Магия сотворения призрачных объектов по своей сути была очень близка к некромантии, но все же ею не являлась. Посему Мартериус надеялся, что она сможет причинить тысячеглавому змею сколько-нибудь ощутимый урон.
Так и вышло.
Призрачное копье вонзилось в раскрытую змеиную пасть и вместе с ней взорвалось фонтаном кровавых брызг. Радуясь успеху, Мартериус совсем позабыл, что сейчас упадет, и не успел вовремя обеспечить себе мягкое приземление: рухнул на землю, причем большую часть удара приняла на себя сломанная рука. Боль, что способна была вышибить из равновесия даже сильное сознание, тараном обрушилась на сдерживающие ее прежде заклинания. Мартериус вновь успел заглушить боль, но лишь в самый последний момент, едва не утратив контроль над своим старым телом.