Хроники Анклава 3: Иллюзия Вечности - стр. 4
Но это было лишь началом. Двадцать первого декабря две тысячи двенадцатого года, когда Солнце и Земля выстроились на одну линию с центром галактики, когда первые лучи света поднялись сквозь тонны пепла над полуостровом Юкатан, пришли Они. Вернулись, спустя тысячелетия. Как и предсказывали Майя. После заточения вне времени и пространства, за краем всех известных Планов Бытия, в Вечной Пустоте и первородном Хаосе, Они возвратились.
Великие Первые пришли на Землю. Человек, погрязший в собственном безумии, лишенный источника своей гордости – технологии, погибавший под ударами стихий, не смог Им сопротивляться. Сотни тысяч ужасных существ, спустившихся из разверзшихся небес, впадин и морей, заполонили истерзанную планету.
Но через некоторое время эффект Блэкаута прошел. К людям вновь вернулось их оружие. Вышедшие из укрепленных укрытий остатки армий различных государств слились в неистовой схватке друг с другом и с гостями из иных веков за последний оазис жизни – за южную Сибирь.
Сколько времени уже прошло… А что такое время? Как нам его расценивать? Как принимать этот призрачный термин?
Под ногой хрустнула ветка. Иссохшая плоть елового растения раскололась. Если бы не это, я бы не отвлекся от своих размышлений и не обратил внимания на лежавший впереди труп. Кабан. Уже давно тут. Догнивает. Странно, что падальщики не сожрали. Значит, в этом районе никого нет. Клубы белесого тумана струились на многие сотни метров вокруг, охватывая некогда великие столбы елей. На некоторых еще оставались иголки. Разумеется, это уже была не та прекрасная зеленая хвоя, которую мы помнили. Ответом на загадку «в любой сезон единым цветом» теперь, скорее, являлось небо. Серое, набухшее, безжизненное… Как и вся планета.
Ветки на останках деревьев пришли в еле заметное движение, и несколько иголок упало на меня. Сквозь мою экипировку почувствовать слабый поток воздуха было сложно. Туман медленно двигался. Концентрация его была разная: в небольших впадинах и ямках он лежал густым слоем, словно жидкость, а выше метра над уровнем почвы капельки воды уже растворялись.
Утро потихоньку стягивало с себя нежное ночное покрывало и начинало ворочаться. Кто-то считает, что самое холодное время – это ночь. Это неверно. Самое холодное время – утро: вечером, когда солнце заходит, земля еще теплая и остывает, ночью она постепенно охлаждается, и только к утру вся полученная за день температура уходит. Именно та часть суток, когда Солнце еще не взошло, но небо уже начинает светлеть – самая зябкая. Мох зашевелился и из него вылез маленький черный жучок. Не заметив меня, насекомое продолжило свою вылазку за пищей. К счастью, эту часть суток я уже пропустил. Теперь температура росла. Градусов десять уже, наверное. Поднимется максимум еще на один. Сойдет, неплохо.
Метров через двести показались явные просветы. Хотя, конечно, просветами называть их следовало бы раньше, когда лес стоял густым за счет растительности, но это слово уже было мне привычным. Впереди раскинулась опушка, причем очень большая. Даже нет, скорее – поле.
Присев, я скинул рюкзак на жухлую траву, открыл его и достал подзорную трубку. Своего цифрового бинокля я лишился на последнем задании – выпал, когда пришлось сматываться. Из дома взять новый забыл. А по дороге сюда наткнулся на поврежденную артиллерийскую установку. Благодаря нехитрым мародерским манипуляциям, с нее я и стянул уцелевший прицел для наведения. Его кратности мне было вполне достаточно, а то, что на один глаз – не беда. Зато конструкция крепкая: пушка, ведь, когда стреляет, там такой удар происходит… Оптика – дело тонкое. Обычная сбивается легко, и тогда грош цена такому прибору. А на эту трубку хоть свой прибор положи. Хрен что ей станется. В разумных пределах, конечно.