Хроника одного полка. 1915 год - стр. 32

Нынешняя война затягивалась, и Евгений Ильич, потомок целого перечня почётных граждан горяче-солёно-сладкой солнечной Астрахани, сделал просто: в Бяла-Подляске он зашёл в жидовскую лавку и купил водки и поселился на жидовской квартире. Всё остальное сделали евреи, и Дрок был в курсе всего. «Хорошие люди, – думал про них Евгений Ильич. – Почему бы им в своё время, как я их сейчас, было не послушать своего же Иисуса! И была бы у них приличная вера. А то верят из двух Заветов в один, и тот Ветхий. Какая-то прямо половинчатость!» А евреев всё же высылали, и Дрок, исходя из чувства благодарности к ним, считал, что это несправедливо.

Из офицеров полка Дрок делился с Вяземским, потому что знал его как человека широких взглядов, только не мог ему простить, что вчера капитан Адельберг проехал мимо. Но никто не был виноват, все трое они не знали, что знакомы между собой. Когда Адельберг был в Бяла-Подляске, Дрок ещё занимался новобранцами в Бресте.

Какие-то сведения выцеживал и Вяземский, и когда они с Дроком обсудили, то пришли к выводу, что необходимо свести всех боеспособных драгун воедино, полностью укомплектовать первые четыре эскадрона, часть опытных унтер-офицеров и вахмистров при одном-двух обер-офицерах перевести в № 5-й и № 6-й эскадроны и сделать учебную команду. Неопытных, необученных нижних чинов не было смысла вести в бой на прямую погибель. Розен вначале и слышать не хотел и хотел всё утвердить в дивизии, но потом согласился, что в случае неуспеха никто не станет слушать о трудностях полка, а в случае успеха – победителей не судят.

Дрок убедил Вяземского доложить предложение Розену самолично. После Розена Дрок был следующим по возрасту. А Розен слыл как человек ревнивый.

Евгений Ильич закусывал и, скрываясь, прихлёбывал. Он незаметно перелил коньяк из солдатской фляжки в серебряный стакан и выпивал не морщась. Евгений Ильич был небольшого роста, крепкий, чернявый, с висячими усами с проседью, проседь была и на висках, но его сорока семи лет ему никто не давал. Он был лихим наездником, интересовался нововведениями, пил лихо, как въезжает гусарский полк в какую-нибудь Сызрань, уважал героя наполеоновских войн Дениса Давыдова, бывало, цитировал из него любимое «а об водке ни полслова» и стрелял отменно. За фамилию офицеры прозвали его Плантагенет, а за верхний передний зуб, который был больше соседнего и нависал, солдаты прозвали его Зуб. С офицерами Плантагенет был со всеми ровным, себя называл «старым тренчиком», с нижними чинами суров, но не бил и матерился виртуозно. Если бы не война, он бы уже вышел в отставку.

Розен вытер губы, бросил салфетку и распорядился:

– Выступаем через пятнадцать минут. – Он посмотрел на часы. – Идём походной колонной по шоссе вдоль железной дороги. Порядок на сегодня: первый взвод первого эскадрона в разведке. Второй – в охранении! Третий эскадрон – в арьергарде. Корнета Введенского оставляю при военном коменданте на станции для связи! – Он обратился к корнету, тот застыл со стаканом в руке: – Принимать эскадроны с вами остаётся вахмистр, как его?.. – Он обратился к Вяземскому.

– Жамин, – ответил Вяземский.

– …Из лучших стрелков и имеющих охотничий опыт, – Розен снова обратился к Вяземскому, – набираем команду, под вашу руку! Ваша инициатива, уважаемый Аркадий Иванович, вам и командовать. И пусть их подучит этот ваш…