Христианство и страх - стр. 74

В толпе удается защититься от страха только ценой личности; среди воли толпы личность претерпевает убыток в мышлении, чувствовании и волевых желаниях, и отчасти также в религиозном и моральном сознании, хотя в этих последних сферах есть и свои компенсации. Личность впадает в примитивизм и инфантилизм такого рода, какого, собственно, некогда было невозможно и представить у культурных людей. В качестве ответной услуги организованной структуры мы назвали умиротворение страха, затем возрастание эйфории и прилив сил у тех, кто чувствует себя в толпе как дома; создание материальных и духовных благ (политическая независимость, духовные ценности в искусстве и религии), призванных приносить счастье. Впрочем, тем, кто не хочет или не может опустошить самого себя ради толпы, грозит усиление страха и боли. Такие люди либо становятся защитниками своих подавленных личностей, отчего подвергаются жестоким преследованиям и истязаниям, либо скрывают свои чувства и страдают от мук и одиночества. В первом случае человек будет больше страдать от боязни, во втором – от страха, если не сможет создать некий вид компенсации, особенно в форме воодушевленной борьбы за свободу. Если вождя больше боялись, чем любили, то появится новая блокировка страха.

Разрушение всех социальных организаций еще отчетливей проложит путь к боязни и страху, к войне всех против всех, к праву сильного и анархии, которые будут поощрять криминальные наклонности и поставят человека в положение постоянной угрозы. Правление, основанное на варварстве и жестокой силе, брутальное насилие приводят к увеличению боязни и страха. Тотчас же возникают новые толпы, призванные дать защиту слабым и господство сильным.

Поэтому возникает вопрос, не может ли существовать такая форма человеческой организации, которая, с одной стороны, защищала бы от страха, насколько на это способно общество, с другой стороны, сохраняла бы личную свободу и давала развитие индивидуальности, чтобы в этом обществе никто не чувствовал рабства. Для этого желаемая форма свободной от массовости совместной жизни должна быть достаточно сильной, чтобы сформировать прочную связь между отдельными людьми, каждому из них предоставить необходимую безопасность, найти наилучшее применение его способностям на благо общества или даже всего человечества и таким образом исполнить справедливые требования индивидуализма и (в самом широком смысле) социализма.

Такую притягательную форму совместной жизни я называю общественным союзом и определяю его как объединенную общей фундаментальной идеей организацию; она пытается совместно преодолеть страх, исходящий из разобщения, формирования банд и возникновения толп, и создать положительные ценности; при этом она предпринимает попытки сохранить личное мышление, чувства, волю, свободу и решения в нравственных и религиозных сферах, а также дать личности право принять участие в управлении.

Это определение требует дальнейшего обсуждения; не в терминах общей социологии, а так, чтобы это вело к преодолению или целесообразному использованию религиозного страха.

В общественном союзе единство достигается не посредством подавления, насилия и угроз, а благодаря свободному волевому решению. Оно должно ориентироваться на любовь между вступившими в союз, а не на честолюбие, стремление к власти или алчность. Оно не может требовать строго аскетического образа жизни, ибо это может повлечь формирование неврозов; однако оно должно поощрять использование человеческих влечений в русле совершенного нравственного развития или полного предания себя Богу и братьям; иначе в результате запущенности могут развиться неврозы и вслед за ними грозят прийти еще большие беды.