Хранители Академии. Братство теней - стр. 68
Разве что...
– Дайр… ты… ты сможешь пойти со мной?
…
– Мда, всё-таки надо придумать жест: «я попробую».
***
Мне очень хотелось сдохнуть. На этой неумирающей травке Полигона. Под щебет так и непуганых мною птиц. Под светом надкусанной луны.
Серебрящейся, как волосы Му…
Рр-рхе…
Всё-таки я схожу с ума, поддаюсь настроению Академии чокнутых. Может прав Тройль, и нормальных здесь уже не осталось, а кто был – споро подтягивается к общему уровню.
Явившись на полигон, я обнаружил студентов на практическом занятии. Да ещё огневиков. Полдня прождал, пока они учились применять простейшие, с моей точки зрения, заклинания. Да я этими флашками в десять жонглировал на потеху публике по праздникам, и даже зашибал приличную деньгу, особенно когда завершал зрелище огненным цветком. Половину заработка тратил на мальчишеские развлечения, коих на праздники было множество. Половину – отдавал маме. Было в этом что-то такое, взрослое, что заставляло меня гордиться собой, хоть мы вовсе не нуждались, и ни в коем случае не голодали.
Отец и мать жили в маленьком глухом городке, где по сути все всех знают. Сейчас мне кажется, они просто не жаждали большего, даже не хватающие звёзд с неба маги – могли отлично устроиться в большом городе, хорошо зарабатывать. Но они оставались в глуши и в тишине. Зато их уважали. Здесь мы были единственным семейством магов. И я порой ловил на себе слегка удивленные взгляды, и даже слышал перешёптывания. Тогда мне казалось, они обсуждают мой срыв, случившийся в детстве, хотя мы переехали, и никто о нём знать не должен был…
Воспоминания приходили сами, урывками, ощущениями, хотя таких полных погружений, как во дворе академии, когда я вспомнил Лисса, больше не было. Но если я пытался припомнить что-то конкретное, имена родителей, например, название города, себя старшим, – ничего не получалось, только голова начинала раскалываться. До красной мути в глазах.
В итоге полдня я убил, наблюдая за малолетними неумехами и предаваясь вспышкам воспоминаний (хорошо, хоть догадался перекусить перед походом сюда). И когда народ, наконец, разошёлся, а я с облегчением и предвкушением вышел на травку полигона, солнце давно уже скрылось за его стенами.
Я не боялся, что меня засекут или заметят какую-либо активность на полигоне. Дело в том, что у него имелась особенность – он, как бы жил своей жизнью, и системы наблюдения в нём не работали. Информация, в общем-то, не афишировалась, но в моей внутренней энциклопедии она хранилась, наряду с другими, нетипичными для хомяков знаниями.
Однако в очередной раз мне это знание не пригодилось. Нечего было засекать.
Лисс не пришел. Не отозвался, сколько я не звал, сколько я не злился, сколько не медитировал. Не то, что флашки, даже несчастной канделки, которыми вместо вспышек швырялись только что ребятишки под моим ироничным взором, мне вызвать не удалось.
Снова Мурхе, всюду Мурхе, даже Огонь мой горит только рядом с ней.
Наивно теперь утверждать, что я должен быть злым, ни фикса это не работает. Да и флос-игнис я выпустил без малейшей злости. Зато с плеча девчонки. Так что…
Все мысли о ней, все беды от неё…
– Так уж и все?
Вот уже и глюки прикатили по мою душу. И слуховые, и зрительные тоже. У выхода из полигона клубилось облако. Оно накатывалось прямо по травке, подбираясь всё ближе. Может это смерть моя?