Хранитель в красных доспехах - стр. 23
– И всё же, давайте по порядку! Если кто-то что-нибудь видел, пусть подойдёт и расскажет.
Старх ловко спрыгнул с коня и отдал поводья ефрейтору.
– Ларго, привяжи коня к дереву и можешь возвращаться. Я немного задержусь.
Ефрейтор оставил его одного. Подойдя к столу, Старх сел прямо на него. Достал из подсумка кисет, трубку из красного дерева, помял табак, забил, утрамбовал, взял спички.
– Вызывайте всех людей, кто может сказать что-нибудь толковое по этому поводу! – сказал он, раскуривая трубку.
К новоиспечённому судье подошёл худощавый старик с клюкой.
– Я хочу сказать, господин унтер-офицер. Я не видел, что там произошло, но я знаю, что Малк рос добрым мальчишкой, он даже мухи не обидит!
Старх посмотрел на Малка. Пыхнул дымом. Юноша стоял, не опуская глаз, но взгляд его был стеклянным, он словно ничего не видел вокруг себя.
– То мухи, а то приёмные родители! – заметил судья. – Может, они его чем-то обидели, всё ж не родной сын.
– Были у него враги? – не обращая внимания на судью, у которого, наверняка была какая-то личная неприязнь к Малку, спросил Старх.
– Враги? У Малка? Скорее небо с землёй местами поменяются, чем у Малка появятся враги! – старик выпрямился и стукнул палкой о землю. – Он же помогал всем подряд, кто бы не попросил у него помощи!
– А что вы можете сказать по существу? Только правду говорите!
Старик исподлобья посмотрел на Старха. Не торопясь, вынул кисет, трубку, набил её дешёвым табаком. Раскурив её, он затянулся, пыхнув сизым дымом чуть ли не в лицо командиру кавалерийского взвода, как бы говоря: «мы тоже не пальцем деланы».
– Я вдвое старше тебя, улан! Я знаю, когда надо говорить правду, а когда полезно солгать. Меня там не было, я ничего не видел. Я только слышал, как закричал Граб, Малков приёмный отец, а потом вдруг – чавк – крик его прекратился!
Между тем жемчужина на груди вдруг ожила, она потеплела и, кажется, стала слегка подрагивать. Неясно, что это означало. Если бы, например, рядом находился Жнец, то ощущение было бы куда сильней. Старх вспомнил своё мимолётное чувство при подходе к селению, тогда тоже показалось, что где-то рядом объявился Жнец. Ему подумалось, что это может каким-нибудь боком относиться к убийству, но углубляться в эту мысль не стал.
– Раны нанесены иллурским оружием, – заявил Старх, затянувшись крепким еланским табаком, и судья с недоверием, а старик с интересом посмотрели на него.
– Как вы это узнали? – спросил судья.
– Когда вытаскиваешь из тела короткий иллурский меч, он издаёт чавкающий звук. Это происходит оттого, что клинок его сделан с небольшими зазубринами – вырывает огромные клоки мяса и для того, чтобы его выдернуть, надо обладать немалой силой. А этот малец не очень-то силён. К тому же оружие дорогое, не каждый может себе его позволить. И уж тем более не мальчишка. И, насколько я могу это знать, подобным оружием пользуются люди, которые обожают причинять боль и страдания другим.
«Жнецы, например, – подумал Старх, – но когда я видел последнего Жнеца? Нас почти не осталось. Одного из последних я убил собственными руками».
Он докурил трубку и выбил из неё пепел. Мужчина за столом, судья, которого называли Семом, сказал:
– Во дворе мы нашли брошенный иллурский меч. Он был уже обычного и намного короче, почти как простой нож. Лезвие в крови, на зазубринах кусочки мяса. Жуткое зрелище – куски человеческого мяса на волчьих зубах! – насчёт волчьих зубов Сем, конечно, загнул. – Думаю, что Малк с этим мечом справится, он короткий и лёгкий. А насчёт цены, кто знает, может, он его где-нибудь украл.