Хранитель - стр. 46
Я мысленно объясняю Арчи, что я от него хочу. Обеспокоенный судьбой Авроры, дракон заволновался, он тоже привязался к доброй девушке, которая подкармливала его вкусненьким.
По крылу взбираюсь на загривок дракона. Сидеть, если честно, очень неудобно, шипы впиваются и держаться не за что, так что до турнира, надо будет сконструировать какое-то седло, иначе отобью себе все и детей мне в будущем не видать.
После мысли о детях, мелькает мысль про Нику. Как она там? Надеется ли, что я найдусь или уже оплакала и не ждет. Накрывает тоска, но я отгоняю ее, я вообще все это время старательно отгонял от себя тоскливые мысли.
Серафим неповоротливо взбирается на Лазурика, не любит водный дракон эти поездки, но терпит из уважения к старику. Да и понял, что не ради развлечения мы тут рейд воздушный затеяли.
Чувствую, как напрягся мой дракон, и, взмахнув крыльями, поднимается практически вертикально. Это его фирменная «фишка». Научился недавно, и теперь озорник хвастается, что может взлетать без разбега. Позер.
Взмыв вверх, я пригибаюсь к шее дракона. Пару взмахов сильных крыльев и мы уже над лесом. Начинаем по кругу кружить, по спирали увеличивая радиус, облетаем лес.
По логике Аврора не могла далеко уйти от избушки Серафима, но вот один круг сменяет другой, а ее все не видно. Ветер бьет в лицо, но я всматриваюсь вниз. Ветви деревьям мешают рассмотреть, что там внизу, но вот пролетая над полянкой, я замечаю что-то непонятное. Велю Арчи сделать несколько кругов, что бы рассмотреть, что там виднеет, и немного спуститься ниже. Спустившись вниз на пару метров, я в панике велю Арчи снижаться. Увидев мои маневры, Серафим на Лазурике следуют за мной.
Арчи приземляется, и сразу же подставляет крыло, по которому я как по пандусу скатываюсь вниз. Около пня лежит Аврора. Ее одежда пропитана кровью на груди и спине. Голова в неестественной позе запрокинута назад. Одна рука Авроры прижата к боку, там большая рана, а второй она сжимает в руке палку. Неподалеку валяется корзинка, из которой россыпью рядом лежат ягоды.
До дома мы добрались в кратчайшие сроки. После беглого осмотра на месте Серафим определил, что у Авроры серьезное ранение. Скорее всего, задеты внутренние органы, но он не может сказать точно.
На старике лица не было. Он в один день посерел и постарел, будто ему еще лет сто прибавилось. Серафим туго перевязал Авроре бок, и я взял ее на руки, прижав к себе, взобрался на спину Арчи. Дракон нервничал, тоже переживал за Аврору.
Через полчаса мы уже были дома, и я укладывал Аврору на кровать, очень осторожно, чтобы не потревожить рану. Серафим принялся за лечение, а я вышел из избы. Хотелось кричать и плакать от отчаянья. Я не врач и никогда с такими ранениями не сталкивался, но даже я понял, что Аврора не жилец.
Я пошел на нашу скамью раздумий, но раздумий то и не было. Было ощущение печали и тяжести, будто боль всего мира опустилась на плечи и придавила к земле. Горечь от несправедливости ситуации отравляла душу. Аврора совсем ребенок, в жизни ничего не видела. Что там она успела повидать-то, прожив двадцать лет у трактирщика как рабыня. Не зная радости и любви, да чего уж там, ласкового слова не слыша в свой адрес.
Я не думал, что так сильно привязался к девушке, что когда ее увидел такую беззащитную на поляне, у меня сердце остановит свой бег, и воздух закончится в легких.