Храните вашу безмятежность - стр. 10

И, оставив последнее слово за собой, я гордо удалилась.

– Без бороды синьору Филомену гораздо лучше, – сказала Маура, беря меня под локоть. – Он перестал напоминать древнее мохнатое чудовище.

– Кстати! – Остановившись, я всплеснула руками, будто только что вспомнив нечто важное. – Бьянка, мой крайне провинциальный брат не в состоянии подобрать вечерний костюм для торжества. Не будешь ли ты столь любезна…

Просьбы я не закончила: маркизета Сальваторе уже выбивала каблучками дробь, устремившись вдогонку за рыжим капитаном.

От шпионки я избавилась, но как теперь, после того, что узнала, вести себя с Панеттоне, не представляла. Если Филомен прав (они с Чезаре правы!), дона да Риальто нынче вечером собирается окрутить одного из Саламандер-Арденте.

Наряды ждали нас в фисташковой гостиной, над ними хлопотали все пять горничных.

– Ванна для доны догарессы?

– Готова.

– Украшения?

– Их сейчас доставят.

– Белила, румяна, сурьма?

– Свежайшие. Мы получили их от дворцового парфюмера и опробовали на синьоре Тучио.

Дона да Риальто, в отсутствие доны Муэрто вернувшая себе командирские замашки, посмотрела в угол комнаты, где в кресле дрожал молодой человек. Кажется, он был виконтом, одним из наследников благородных фамилий, исполняющих повинность пробовальшиков при тишайшем Чезаре. Его серенити полагал, что, если кто-нибудь из благородных патрициев желает его отравить, опасность травануть за компанию и своего отпрыска желание это несколько приглушит. Резонно полагал.

Косметика также могла быть ядовитой. Юный Тучио с насурьмленными бровями, нарумяненными щеками и забеленным лицом – сквозь белила пробивалась некоторая общая зеленоватость кожи – трясся от страха. Рукава молодого человека были закатаны по локоть, мокрые манжеты обвисли. Значит, синьора заставили опробовать также ароматные соли для ванны.

Маура повела меня через свою спальню.

– Виконт, можете быть свободны. Констанс, Ангела, за мной. Филомена, не дергайся. Девушки должны тебя раздеть.

Опустившись в горячую воду, я прикрыла глаза.

Панеттоне не крыса. Абсолютно точно. Она моя подруга, самая близкая, почти сестра. Она не может замышлять против меня. Не должна.

Горничные наносили на мою голову ароматную пузырящуюся мазь.

– Тебе нравится Филомен? – спросила я Мауру, сидящую у бортика на низкой скамеечке.

– Что? – удивилась она. – Что заставило тебя так подумать?

– Брат уверен, что ты с ним заигрываешь.

– Неужели?

Глаз я не открывала, мне хватало фальши в ее голосе.

– Он интересовался у меня, свободно ли сердце доны да Риальто.

– И что ты ответила?

– Что Маура предпочитает худощавых брюнетов и что ему следует адресовать этот вопрос лично ей.

Ангела попросила меня сесть, чтобы ополоснуть волосы, и разговор ненадолго прервался. Констанс прошлась по коже жесткой мочалкой, мои волосы обернули горячим полотенцем.

– Отдыхайте, дона догаресса, – сказала горничная. – Через четверть часа мы поможем вам подняться.

Дверь ванной комнаты закрылась. Мы с Маурой остались наедине.

– Филомена, – подруга говорила негромко и будто через силу, – мне нужно признаться тебе…

Она запнулась, махнула рукой и, решившись, продолжила уверенно:

– Мой отец желает получить один из островов, принадлежащих Саламандер-Арденте. Не перебивай. Я закончу, а потом ты решишь, простить меня или… или прогнать от себя навеки. Эдуардо…