Хранить вечно. Дело № 1 - стр. 11
Народу здесь не было; удаляться от актового зала я не рискнул, тем более, что и в коридоре нашлось нечто, куда интереснее безвестной революционной пьесы. Длинный, в половину стены, фанерный стенд с прессой! «Харьковский пролетарий», «Молодой ленинец» – официальные издания, отпечатанные мелким типографским шрифтом на плохой серожёлтой бумаге. И дата, одна и та же на обеих газетах….
Я даже не особенно удивился, получив подтверждение самых пессимистических своих прогнозов. Всё, точки над «i» расставлены. Коммуна имени товарища Ягоды, куда зашвырнули меня неведомые силы, находится на Украине, видимо, где-то возле Харькова, нынешней столицы республики. На дворе – двадцать третье мая тысяча девятьсот двадцать девятого года.
…Ну что, доволен… попаданец?..
Чтобы как-то успокоить встрёпанные эмоции, я принялся читать передовицу «Харьковского пролетария». В ней гневно клеймились низкие темпы идущей согласно «совместному постановлению ВУЦИК и СНК УССР полной украинизации советского аппарата» – с грозными обещаниями неумолимо вычищать госслужащих, до сих пор не удосужившихся овладеть украинским языком. А так же, страстными призывами завершить к тридцать первому году процесс перевода на этот язык всех высших учебных заведений республики. Что-то мне это напомнило… что-то важное, но вот что именно? Ладно, потом, а пока – я стал изучать стенгазету «Коммунар» на трёх склеенных больших листах, со статьями, частично написанными от руки, частично отпечатанными на машинке, а так же рисунками разной степени неумелости.
Интуиция подсказывала, что вскорости мне самому придётся заняться подобным общественно полезным творчеством.
И, скорее всего, не только им.
В этот вечер знакомства толком не вышло: перед ужином пришлось в сопровождении Олейника идти к завхозу, получать положенное «вещевое довольствие»: постельное бельё, повседневную одежду, полотенце и прочее «мыльце и рыльце». Кстати, моих собственных «вещичек» не оказалось – видимо, я прибыл в коммуну налегке.
Ещё одна ниточка, за которую не получилось потянуть. А я, признаться, рассчитывал…
После ужина (макароны по-флотски и чай) пятый отряд организованно, в полном составе отправился на спортплощадку. Предстоял давно, как оказалось, ожидаемый матч по волейболу между сборной коммуны и командой шефствующего над ней местного отделения ГПУ (не подвела логика, не подвела!) – и следующие полтора часа мы провели, сидя на деревянных скамейках, установленных по бокам площадки. Точнее, не сидя, а вскакивая, вопя, потрясая в воздухе тюбетейками, обнимаясь при каждом мяче, забитом «нашими» и хватаясь за голову, когда спортивное счастье улыбалось гостям. К тому времени я уже выучил имена и фамилии нескольких будущих моих товарищей по пятому отряду. Лёвка Семенченко, высокий, узколицый парубок из-под Житомира, собирающийся стать лётчиком; Олег Копытин, его ровесник и полная противоположность – эдакий боровичок с белым ёжиком волос на голове, чей предел мечтаний составляло получение разряда по слесарному делу; Тарас Перебийнос – уроженец Полтавы, изъясняющийся с неистребимым малороссийским акцентом и всё время рассказывающий о живущем в Туркестане старшем брате, который что ни месяц, шлёт письма с приглашениями к себе.
Ребята в отряде подобрались примерно одного возраста, от четырнадцати до восемнадцати лет, – все они посещали разные классы школы, а после учёбы работали на небольшом заводе, составлявшем гордость коммуны имени товарища Ягоды.