Храм Мортис: Заговор богов. Ловушка в Тагине - стр. 18
Но у торговцев не было своих лучников.
Негодяй полностью сосредоточился на стрельбе, полагая себя в полной безопасности.
Впрочем, разве он неправ?
Бандиты блокировали все попытки прорваться к островку. В конце концов купцы, перевернув пару фургонов, укрылись за ними, тщась отбиться от налётчиков, не подставляясь под стрелы.
Луришшаэль глубоко вздохнула. Преподобные жрицы говорили, что, попав в беду на суше, русалка должна запеть.
Но правда ли это?
Да, под водой голос, возвращаясь эхом, позволял словно бы видеть предметы, скрытые сумраком глубины. Но на воздухе, если верить жрицам, пение на той же ноте действовало на обитателей поверхности жутковатым образом.
Частота… Жрицы разъясняли: определённая частота звука, воздействуя на кору головного мозга…
В легендах Наземья говорилось проще: русалки околдовывают своим пением и потому опасны. Потому их надо убивать, едва встретив. Даже рот не дав открыть.
А если неправда? Если всё сказки? Как это – парализовать пением?
Луришшаэль тряхнула головой. Не время колебаться! Надо попробовать, иначе ни в чём не повинные люди погибнут.
Нежный чистый звук её голоса заструился в воздухе. Не громче пересвиста птиц звучал он, но стрелок вдруг выронил лук, вскинул руки к голове, словно хотел зажать уши – и застыл будто статуя.
Лури не сумела сдержать восторженную улыбку – но петь не перестала. Пока идёт сражение, она должна удерживать этого молодчика в состоянии парковой скульптуры.
Не так уж и сложно.
Заметив, что обстрел прекратился, защитники каравана выбрались из-за своей импровизированной баррикады и перешли в наступление.
Бой закипел с новой силой, а затем его звуки постепенно начали затихать: угасал звон мечей, женщина больше не кричала, плач ребёнка стал не таким отчаянным: скорее, похожим на писк.
Зато слышнее стали выкрики противников: грязные ругательства бандитов и азартные издёвки купцов.
И – треск лесной поросли: остатки разбойничьей шайки бесславно ломились сквозь кусты, вслед им летел злой хохот и улюлюканье торговцев и охранников каравана.
– А лучник? – крикнул вдруг кто-то. – Ихний лучник-то где?
На протоке послышался плеск: двое крепких мужиков, поднимая тучи брызг, кинулись к островку. Лури рассмеялась и, перестав петь, бесшумно погрузилась в омут. Заплыв в тихий душный затон, она забралась на осклизлое, покрытое водорослями бревно, и, чуть раздвинув ветки кустов, наблюдала за происходящим.
Бледный парень с выпученными от испуга глазами метался по полянке, не зная, куда скрыться, а лозняки трещали всё ближе. Отчаявшись, незадачливый стрелок кинулся к затону, видимо, собираясь уходить вплавь – и отшатнулся, наскочив на Луришшаэль.
Ей мгновенно стала понятна причина его феноменальной меткости: перед ней стоял полуэльф, остроухий и белобрысый.
– Ты!.. – со странной смесью детской обиды и безысходности выдохнул он, и, поскользнувшись, шлёпнулся пятой точкой прямо в грязь. – Значит, это ты… меня…
Лури кивнула, с любопытством рассматривая разбойника. Совсем ведь молодой, а уже бандит…
– Меня повесят из-за тебя! – всхлипнул он. – Довольна?!
– Уходи, – пожала плечами девушка. – Я их задержу. Но наперёд подумай, если вдруг снова решишь грабить.
Вряд ли разбойник услышал это наставление. Похоже, до его сознания дошло только одно слово: “уходи”. Не раздумывая, он сиганул в холодную гнилую воду затона и, высоко вскидывая руки – левой, правой! – стремительно поплыл прочь, спеша обогнуть мыс.