Хозяйственная история графини Ретель-Бор - стр. 8
Шовинизм во всей красе.
— Не грустите, графинюшка. А то, что задумали – жить не в печали, а в радости – это верное дело.
Она снова обнимает меня, обдавая убийственным амбре.
Я спешно говорю:
— Мне очень надо в туал… по нужде. Да и помыться хочу.
— Помыться? Не богоугодное это дело, графинюшка! — восклицает Элен.
— Слушай, в моей комна… опочивальне дурно пахнет. Мне нужно помыться и надеть чистую одежду. А пока я буду заниматься делами – накажи слугам отмыть тут всё и отстирать. Пусть постелют мне новую постель.
Элен в недоумении начинает лупать глазами.
— Дык недавно же тут всё убирали и стелили? — обводит она рукой эту роскошную помойку.
— Не припомню, — пожимаю плечами.
— Ну как же, всего-то два сезона прошло.
Обалдеть!
Два сезона – это значит, шесть месяцев! Полгода комната не убирается! Как Изабель тут ещё до дня самоубийства не зачахла.
— Отныне я меняю правила, — заявляю категорично и немного возмущённо. — Мы не грязнули, Элен. Я не грязнуля и не желаю жить в замке, который похож на хлев.
А вдруг загажена только моя комната, а сам замок блестит и сверкает?
Хмурюсь от этой мысли и понимаю, что она не логична. Уверена, эта комната самая чистая, а весь остальной замок выглядит ещё хуже.
— Но что скажут люди, графинюшка? — качает она головой.
— А ты займи их умы другой темой, Элен. Пусть подумают хорошенько – кто может желать мне зла. Вдруг, этот грешник ходит-бродит рядом с нами, претворяясь преданным подданным?
— Ох, ох, ох! Теперича сама спать не смогу от этих дум тяжёлых. Не представляю, кто бы осмелился на такой грех, — вздыхает женщина и добавляет: — Я позабочусь, чтобы вам принесли бочку, кипятка, колодезной водой и утиральник. Да и завтрак чтоб подали.
— И по нужде мне сильно надо… — вздохнула я, крепясь уже из последних сил.
Элен быстро нагибается и вытягивает ночной горшок из-под кровати — фарфоровый, не какой-то там металлический.
Вздыхаю про себя. Утки и спец. туалеты мне прекрасно знакомы.
Только возмущает меня тот факт, что женщина ставит горшок рядом с кроватью и не уходит, мол, садись и делай свои дела.
Выставлять себя на обозрение не собираюсь.
Память Изабель подсказывает, что в том углу есть ширма.
Гляжу в нужный мне угол, и Элен вдруг говорит:
— Ох, графинюшка! Обуйтесь-ка, пол ледяной же! Сегодня печь потухла, помощник пекаря захворал, и не углядели за огнём. Теперь пока разогреется… Да и в вашем камине почти тепла нет. Ох, простите меня бедовую. Сейчас дров подкину. А вот это на ножки наденьте.
Она мне суёт тапки, похожие на кожаные галоши, отделанные изнутри мехом.
Обулась и благодарно улыбнулась. Тепло.
И тут же улыбка моя померкла. Я про зуб вспомнила.
Показала Элен зуб, точнее его отсутствие и сказала:
— Смотри, что произошло при падении.
— Знаю, знаю, графинюшка. Но ничего, новый вскорости вырастет.
В смысле?
Как вырастет? Откуда ему вырастать, если только он не молочный.
И тут память Изабель приходит мне на помощь.
А ведь точно! Вырастет! Месяца через два!
То-то я гляжу, с Элен что-то не то. А у неё все зубы на месте, да какие зубы! Все как на подбор — ровные и белые.
Улыбаясь и не стесняясь больше отсутствия своего зуба, беру ширму из пыльного угла и ставлю её в этом же углу. Утаскиваю горшок за ширму и гляжу, как Элен подбрасывает дрова в камин, удовлетворённо кивает, глядя на то, как огонь жадно начинает пожирать сухое дерево и только потом с задумчивым видом уходит из комнаты.