Хозяйственная история графини Ретель-Бор - стр. 14
А он и не ходит, а переваливается, подобно гусю.
Морда красная, нос – картошкой. Губы не видно из-за густой рыжей поросли. Неопрятный и внешне похож на злого персонажа – Карабаса-Барабаса.
И ещё вижу одного мужика – он крепкий и низкорослый, разделывает мясо.
Получается, вместе с поварятами, шеф-поваром и мясником на кухне работает семь человек.
Около отдельной печи, где уже жарятся несчастные белки и ежи, суетятся двое поварят.
За столом работает пекарь, здесь же, рядом с ним машет топором мясник, гремит тарелками мальчик-посудомойщик, красными от холодной воды руками намывая посуду.
Ещё один слуга неустанно таскает дрова — для замковой кухни их нужно очень много.
Ни фартуков, ни колпаков, ни-че-го.
Да здравствует дизентерия и прочая гадость!
Так дело не пойдёт, дорогие мои служащие. Я грязи в своём доме не потерплю.
На меня сначала никто внимания не обращает. Не успеваю поздороваться с поварами и вежливо поинтересоваться, как обстоят дела, как кое-что ужасное происходит.
В шоке вижу, как шеф-повар, ни с того ни с сего, выхватывает из-за пояса хлыст и начинает в то же мгновение пороть двадцатилетнего пацана-пекаря по спине!
Удар!
— А-а-а-ай! — кричит парень.
Хлыст рассекает спёртый воздух и жалит парня снова! Звук выходит страшный – стреляющий.
Тот вскрикивает от боли громче и выгибается дугой. Несколько капель крови попадают на тесто и белые от муки руки парня.
Все, кто находится на кухне, вдруг вжимают головы в плечи, и желают казаться маленькими и незаметными.
Трусы!
Бородач орёт басом, брызгая слюной:
— Ах ты, падаль! Снова хлеб по своим рецептикам месишь! Я тебя предупреждал! Инмарий мне свидетель, у меня терпение лопнуло!
— ЧТО. ТУТ. ПРОИСХОДИТ?!
Ого! Не думала, что в таком хрупком и изящном теле, скрывается мощный и сильный голос. Как любят говорить профессиональные певцы и музыканты – мясистый и глубокий.
У меня от гнева, словно дыхание дополнительное открылось, чтобы мой вопрос услышали за лесами, за горами. А уж на этой загаженной и антисанитарной кухне уж и подавно.
Вдруг все замирают, и образуется звенящая тишина. Лишь слышно как шипят угли, и гудит в очаге жадный огонь.
— Госпожа графиня?.. — басит шеф-повар.
Нет, блин! Императрица всея Руси, болван!
— Не похожа? — задаю вопрос ледяным тоном, от которого у самой мороз по коже. — Отвечай, пёс плешивый!
И чувствую, что-то происходит.
Все присутствующие тоже вздрагивают и пригнут ниже свои бедовые головы.
Градус в кухне понижается, и я откровенно ощущаю, как воздух становится холодным.
До меня не сразу доходит, что это дело рук моих. Точнее – голоса.
Но когда осознаю, то усилием воли сохраняю спокойствие и не выдаю своих эмоций. Лицо кирпичом и всё прекрасно.
— Госпожа графиня… Мы обед готовим, — молвит дрожащим голосом бородач.
И таким жалким вдруг он стал и заблеял, аки овца, точнее, овец… Блин. Не овец, а баран. А у меня злость внутри клокочет и требует немедленного выхода наружу. Но нельзя, нельзя. Память Изабель упрямо молчит и ничего не подсказывает… Что же это? У меня волшебный голос? Или нечто другое?
«Охохонюшки-хо-хо! Будь осторожна», — говорю сама себе.
— Иди сюда, — говорю парню, что получил незаслуженных плетей и маню его к себе пальцем.
Обвожу взглядом слуг: