Хозяйка замка Ёдо - стр. 14
К вечеру второго дня путешествия процессия прибыла в деревеньку, что стояла в двух ри от замка Нагахама. Дальше нужно было плыть на лодке. Тятя и Охацу, опасавшиеся морской болезни, тотчас опустились на ложе, приготовленное на дне посудины, и проспали до рассвета, а пробудившись, увидели прибрежные рифы Бамбукового острова. Швартовы крепко держали лодку, и вскоре обе княжны уже поднимались, время от времени останавливаясь передохнуть, по каменной лестнице к храму на вершине скалистого острова. Там они заночевали, а на следующий день снова был поднят парус, и лодка заскользила к деревушке, из которой они отплыли две ночи назад. Погода стояла ясная, и на этот раз около полудня княжнам удалось рассмотреть вдали, на другом берегу озера Бива, замок Нагахама.
Пока Тятя пристально вглядывалась в ту сторону, Фудзикакэ задумчиво проговорил:
– Все как прежде. Гора Ибуки, облака над вершиной…
– И только этот замок портит вид, – буркнула Тятя.
Фудзикакэ поспешно сделал ей знак замолчать и пожурил:
– Что за неразумные речи, барышня!
Сидевший рядом Такацугу притворился, будто ничего не слышал.
О чем он думал в тот момент? – гадала Тятя. Ведь кузен наверняка должен ненавидеть род Асаи точно так же, как она ненавидит Хидэёси, и в прежние времена он с такой же неприязнью должен был смотреть на замок Одани, с какой сейчас она, Тятя, смотрит на Нагахаму. Вдруг девочка почувствовала на себе взгляд, украдкой брошенный Такацугу, и у нее невольно вырвалось:
– Когда-то эти земли принадлежали Асаи, а еще раньше – Кёгоку, да?
Она хотела польстить двоюродному брату, но, едва эти слова слетели с губ, разозлилась на себя за то, что стремится завоевать расположение наследника могущественного рода, пусть и пришедшего ныне в упадок.
Однако Такацугу, который сидел, в соответствии с правилами приличия прижав ладони к коленям, равнодушно произнес:
– Эти земли не принадлежат никому. Кланам Асаи и Кёгоку они были дарованы лишь во временное владение.
Точно так же ими сейчас владеет господин Хасиба.
Тятя вгляделась в бесстрастное лицо кузена и полюбопытствовала:
– Кем же они были дарованы?
– Господом, – просто ответил Такацугу.
Для Тяти было новостью узнать, что в этой стране чем-то распоряжается какой-то «господь». Она не поняла смысла ответа.
– Значит, вы не питаете ненависти к тем, кто уничтожил ваш клан? – осторожно спросила девочка.
– Княжна! – охнул Фудзикакэ и быстро огляделся – нет ли поблизости чужих ушей.
– Меня учили не питать ненависти к людям, – сказал Такацугу тоном хорошо образованного и воспитанного молодого человека.
– Кто же вас учил? – не унималась Тятя.
– Господь наш Иисус.
Имя этого иноземного бога Тятя уже слышала, но не знала, что он учит таким вещам. Внезапно все ее естество взбунтовалось против кузена, она начала пронзительно смеяться и смеялась до тех пор, пока Охацу не воскликнула:
– Сестрица, вы ведете себя странно!
Тятя с трудом напустила на себя серьезный вид, но одного взгляда на невозмутимый профиль Такацугу ей было достаточно, чтобы снова прыснуть от смеха.
По возвращении в Киёсу Охацу рассказала старшей сестре, что их двоюродный брат перенял христианскую веру у португальских миссионеров.
– А я вот ни за что не стану католичкой, – добавила она с глубочайшим презрением.
– Братец обратился в эту веру, потому что его клан уничтожили. Иначе ему пришлось бы ненавидеть слишком много людей, – встала на защиту кузена Тятя. – Когда начинаешь кого-нибудь ненавидеть, дело заканчивается тем, что уже весь мир вызывает у тебя ненависть!