Хозяйка старой усадьбы - стр. 16
Взмахом руки она отсылает Фёклу из кабинета, мы остаёмся вдвоём в большой уютной комнате. Под ногами мягкий пушистый ковёр, у стены пылает камин, от него по комнате расходится приятное тепло.
- Каталина! Дитя моё, твой батюшка вновь прислал письмо, в коем извещает нас, что дома тебя ожидает жених. Придётся тебе вернуться к батюшке.
Я падаю на колени к ногам этой властной женщины, причитая:
- Матушка! Не отсылайте меня, мой дом здесь!
Что-то словно дрогнуло в лице этой женщины и она уже более мягким тоном продолжила:
- Дитя моё, я всецело на твоей стороне, но батюшка ваш грозится жалобой королю, если ты завтра же не отправишся в путь. Сестра Лусинда будет сопровождать тебя в дороге, всецело полагайся на неё!
Словно в подтверждение её слов, открылась дверь и на пороге появилась сестра Лусинда. Одновременно с этим зазвонили колокола, созывая всех на утреннюю молитву.
Звон стоял такой, что я подскочила на кровати, озираясь в темноте. Спросонья не поняла где я и что случилось.
Проморгавшись, увидела светлый прямоугольник открытой двери, а в нём сестру Лусинду с подушкой в руках. У её ног лежал таз, свалившийся с табурета, когда она открыла дверь.
Из коридора послышалась ругань. Кажется, мы перебудили весь этаж!
- Сестра? Вам что-то нужно?
Постаралась сказать это твёрдым голосом, потому что прекрасно понимала, что ей было нужно. Дверной засов выбит, и качается на одной петле. А в руках сестра мнёт подушку так, что из неё труха сыплется.
Нянюшка соскочила с кровати и воинственно вытолкав сестру из комнаты, прикрыла дверь. Из коридора всё ещё доносились ругательства, которым я только порадовалась, авось при свидетелях сестра побоится сюда вернуться.
Сидела на кровати, подтянув колени к подбородку, и напряжённо всматривалась в дверь. Сон как рукой сняло.
Нянюшка вернулась нескоро, зато очень довольная. Велела мне собираться.
- Сейчас выезжаем, не будем утра дожидаться. Касьян лошадь запрягает. К обеду уже и дома будем.
Вот и хорошо! Оставаться в комнате без запора было откровенно страшно. Уж лучше в повозке, которую я уже считала частью родного дома.
Вспомнила, что опять придётся идти через зал, устланный грязной соломой, а обуви у меня так и нет. Зато есть полотенце - кусок грубой серой ткани, который прилагался к тазику и кувшину. Разорвала ткань на два куска, обмотала ими ноги. Будем считать это компенсацией за хлипкие запоры на дверях.
В нижнем зале было пусто и тихо. Пару раз наткнулась на лавку и стол. Света не было. Только над дверью висел одинокий фонарь, словно маяк для запоздавших путников.
Касьян стоял у повозки, поглаживая по гриве чуть слышно фырчавшую лошадку. К утру стало намного холодней. Над дорогой стелился белой дымкой туман. Ранняя весна, скорее всего, конец апреля. Трава покрылась серебристыми капельками росы. Листочки на деревьях только-только проклюнулись, доносилось щебетанье каких-то птиц.
Первой села в карету, устраиваясь на жёсткой скамье. Следом забралась нянюшка. Я обеспокоенно глянула на неё, стараясь в темноте разобрать выражение её лица. Не удержавшись, спросила:
- Что там случилось, нянюшка?
Женщина поёрзала на скамье, усаживаясь поудобнее.
- Соглядайке этой наказала, чтоб восвояси вороталась, мы без её помощи доберёмся. Пока очухается, мы уже далече будем. Свободных лошадей в постоялом дворе сейчас нет. Сама вечером слышала, что хозяйская лошадь подкову потеряла, к кузнецу утром поведут. В нашу сторону никто не направляется, так что не догнать ей нас! А там уже и дома будем, и власть её над тобой закончится.