Хозяйка старой купальни - стр. 11

Повозка замедлила ход и плавно остановилась возле широкого обшарпанного крыльца. Когда-то оно, как и весь дом, явно знавало лучшие времена – местами сохранилась блеклая краска и резные украшения, но в основном куда ни глянь темнела рассохшаяся древесина.

– Приехали, красавица, – невозмутимо сказал возница, – вот твои Водопады.

И правда мои.

Под окнами второго этажа трепыхалась порванная вывеска. Две ее части соединялись между собой тоненькой ниточкой: «Алмазные во» и отдельно «допады». Ниже болтался еще кусок, но такой грязный и выцветший, что надпись невозможно было разобрать.

Выглядело удручающе и совершенно не по-алмазному.

Я с тоской оглянулась на белый особняк, проглядывающийся сквозь зелень далеко позади. Так красиво все начиналось, и такая подстава в финале. Эх, тетя, тетя… Но, как говорится, внезапному наследству в зубы не смотрят. Делать нечего, надо вступать в права.

Я еще раз окинула взглядом все это весьма объемное великолепие. Два этажа и чердак под двускатной крышей. На первом этаже окна мутные, как будто кто-то специально замазал их то ли смолой, то ли чем-то похуже. На втором обычные, просто давно немытые, а местами разбитые да крест-накрест досками заколоченные.

Я поднялась на крыльцо. Семь ступеней: пятая держалась на соплях, шестая бездарно скрипела. Перилла болтались, а козырек больше походил на решето. Не знаю, что там дальше, но на первый взгляд хозяйство было в таком удручающем состоянии, что я приуныла. Лучше бы дорогая тетушка Эмма запустила сюда Фернанду, а мне оставила дом. Хотя бы самый маленький, но чистый. Все лучше, чем вот такая махина в убитом состоянии.

Я потянула за хлипкую ручку – ручка осталась у меня в ладони.

– Блеск.

Попыталась сунуть палец в прихлоп и как-то подцепить – бесполезно. Только ноготь чуть не содрала.

И что теперь?

Прислушалась. Внутри размыто звучали голоса, что-то шумело и грохотало. Постучалась несколько раз, даже поорала, но в таком гомоне меня никто не услышал и на выручку не пришел. Пришлось искать другой вход.

Я обошла дом с правой стороны и очутилась на заднем дворе, окруженном плотными высокими кустами.

Тут было… странно. Ни огородика, ни сада. Лишь хорошо утоптанная площадка с огромным чаном посредине, на дне которого плескалась мутная вода. Карасей тут, что ли, разводят? Или белье замачивают?

Я прошла мимо не внушавшей доверия емкости к низенькой, обитой деревянными рейками двери. Снова взялась за ручку и потянула, невольно ожидая, что и эта отвалится.

Ей богу, лучше бы отвалилась… Потому что за чахлой дверью меня поджидал поистине убийственный сюрприз: душное помещение, заполненное клубами пара и тусклым светом, пробивавшимся сквозь мутные окна; лавки вдоль стен; вода в деревянных кадках; грохот тазов и запах разопревших березовых листьев. Но все это мелочи по сравнению с тем, что баня – а это была именно она – оказалась, во-первых, не пустой, а во-вторых, мужской.

С десяток молодцев не первой свежести как по команде обернулись ко мне. Кто-то с веником в руках, кто-то с мочалкой. Из одежды на них, ожидаемо, была только пена, да и то не во всех стратегически важных местах. Прикрыться, естественно, никто не потрудился. Так и стояли передо мной во всей своей распрекрасной красе. Парад корнишонов, мать вашу… Слет юных дирижеров.