Хозяйка Седых холмов - стр. 26
– Какой? – она уставилась на него, сосредоточенно нахмурив брови.
– Обходной, – пояснил он.
– Разлом никак не обойти, – покачала головой девица. – Он опоясывает Холмы.
– Тогда построим мост сами.
– Сами? – она воззрилась на него, будто он внезапно покрылся узорами. – Мост? Но как?
– Руками. – Яр сморщил лоб, прикидывая, сколько времени и дури уйдёт на то, чтобы найти, срубить и дотащить до расщелины мачтовую сосну.
Надо ещё придумать, как половчее привязать бревно, чтобы Каурая могла его...
Погань!
Яромир метнул взгляд на кобылу и обмер. Медленно переступая мохнатыми ногами, лошадь приблизилась к самому краю, и, прежде чем Ледорез успел крикнуть, шагнула прямиком в разлом...
Сердце прилипло к грудине, глаза полезли на лоб, а рот приоткрылся, как у выброшенного на лёд налима. Яр даже присел, чтоб ненароком не свалиться.
Твою ж ковригу!
Коняга стояла на пустоте, будто на листе чародейского стекла, и, шевеля ушами, лениво пожёвывала пучок чахлой травы. Отсутствие моста под копытами её, похоже, совершенно не смущало.
– Это... как так? – прохрипел Яр, не веря глазам.
Блаженноватая чудачка пожала плечами в обычной своей манере.
– Магия, – сказала она. – Лошадка никому зла не желает, и потому для неё обрыв не страшен. Она его даже не видит – для неё это такой же луг.
Ледорез хмуро наблюдал за Каурой. Вот же...
– Убедился, что не вру? – улыбнулась девчонка. – Ну, давай, пошли уже. Кушать очень хочется!
Выразительно похлопав себя по животу, она дохромала до трещины и обернулась.
– Ну? Идёшь?
Яромир опустил глаза. Тяжело выдохнул.
– Я... не...
Он не договорил. Слова застряли в горле. Как оказалось, к лучшему.
– Ты боишься высоты? – она вернулась к нему, опустилась рядом и заглянула в лицо. – В самом деле, боишься?
Яр не ответил. Пусть думает, как думает. Чудачка...
– Хочешь, я буду держать тебя за руку?
– Это не поможет, – буркнул он, нашарил и запулил во тьму расщелины ещё один камень. – Нужны другие варианты.
– Других нет, – сокрушённо мотнула головой чудачка и замолчала. Она морщила лоб целую вечность, но, в конце концов, просияла. – Хотя... Имеется способ! Точнее – идея. Точнее...
– Говори.
Объяснять блаженная не умела. Из бурного потока бессвязных излияний Яромир вычленил только три слова: "лошадь", "перевезёт" и "безопасно".
Каурая, дескать, создание безгрешное, ибо лошадь. А лошади они, как водится, дурного замышлять не умеют. А ежели кого и покусают, то без умысла, а чисто от звериной природы. А потому под ней чародейская переправа исчезнуть не может, а значит...
– До бедняжки до сих пор не дошло, зачем ты здесь. – Марий уселся на стылую землю. – Ксендзы говорят, блаженные – не от нашего мира, а потому не видят в людях зла. Похоже, у нас как раз такой случай.
Яромир бросил на друга короткий взгляд. Да, похоже на то.
– Всё получится! – уверяла чудачка, сверкая глазами. – Непременно получится!
Ох, ты ж, погань!
Ледорез неохотно поднялся, отряхнулся и с угрюмым видом взгромоздился в седло. Девчонка ухватила повод. Потянула.
– Пойдём, лошадка. – Кобыла шевельнула ухом, жевнула грызло, но с места не двинулась. – Ну, пойдём. Пожалуйста.
"Ну и чудна!" – подумал Яр и, прищёлкнув языком, легонько дал животине шенкеля.
Блаженная, странная, чудная, не от мира сего... Однако смелости ей не занимать.