Хозяйка Приюта Семи Сестёр - стр. 16
Пока бегала за рубахой, остатки каши слегка подгорела. Я быстро, не чувствуя вкуса, проглотила еду, запила свежим вечерним молоком из стазис-шкафа и отправилась спать.
Правда, сначала пришлось вытолкать на край постели сопевшую во сне девицу. Перина у меня одна, и я за неделю по ней соскучилась. Девица явно не аристократка, и со мной в одной постели поспит. А если же ее не устраивает, пусть идет походную постель стелет и ложиться, где хочет.
Но девицу все устраивало. Перед рассветом стало прохладно, она второе одеяло с меня стянула и так крепко в него вцепилась, что мне пришлось вставать. Солнце еще пряталось за горизонтом, но ночь уже стала прозрачнее. И теперь можно было разглядеть, что за девица мне испортила вчерашний вечер.
Она точно не аристократка. Совсем не аристократка, несмотря на нежные ладошки без единой мозоли, и удивительной красоты ногти. Никогда такие не видела. Длинные и острые, как когти у драконов, а сверху узоры разноцветные нарисованы. С такими не поработаешь, испортить жалко.
И ноги тоже, как у аристократки: узкие, длинные, ни единого натоптыша. Ногти, как и на руках, краской намазаны. Я рядом свою лапищу поставила и вздохнула тихонько. Ведь я почти принцесса. Мой отчим-то целый наследный принц.
Всхлипнула и стерла с уголка глаза непрошеную слезу. Каждый раз, когда вспоминаю, как Он предал маму, позволил ей умереть, сердце сжимается от боли.
Я уже подоила Козу-Дерезу и, процедив, поставила молоко в стазис-шкаф. Накормила-напоила животных, птицу, собрала яйца, затопила маленькую печь, нагрела воды, развела щелок, слегка простирнув грязные рубахи, замочила в свежем растворе, замесила тесто на пироги, потому что захотелось чего-то вкусненького, набрала и помыла для начинки щавель, его у ключа видимо-невидимо росло, нарубила его и с медом смешала, пироги налепила, в печку сунула, приготовила на завтрак яичницу с копченым окороком, которым со мной поделились разбойники, заварила ароматный чай из луговых трав, собранных мной в эльфийском лесу, простирнула рубахи, прополоскала в ручье, на просушку развесила, а девица все в доме пряталась.
И я решила посмотреть, может она проснулась уже и сидит, выйти боится? Все же вокруг незнакомое, странное. Мне, кажется, я бы боялась.
Но девица спала. Светленькая, со слегка волнистыми волосами, с длинными, загнутыми ресницами, намазанными сажей. Это понятно. Они у нее, небось, как и волосы светлые, если не вглядываться, то и не видно будет совсем. Была бы я такая белобрысая, тоже бы чернила. И ресницы, и брови...
Она лежала на спине, приоткрыв рот, с черными кругами под глазами, не шевелилась и, кажется, не дышала. Я испугалась, вдруг померла эта попаданка ненароком. Носком домашней туфли в нее ткнула... Нет, живая.
Девица повернулась на другой бок и снова засопела.
- Эй, - не выдержала я, - эй, ты! Как там тебя... Саша! Вставай!
И снова в спину толкнула.
- Мам, нам сегодня ко второй паре, - отозвалась она, перекатываясь на другой край постели.
- Вставай давай! - зарычала я, потеряв терпения, - тут тебе не мамкин дом до обеда спать! И я тебе в служанки не нанималась!
Девица, услышав меня, резко села, огляделась по сторонам и застонала схватившись за голову.
- Мамочки мои, - застонала она, - а я думала мне все это приснилось. - Она вздохнула и спросила, глядя на меня снизу вверх, - а ты кто? И где я?