Хозяйка княжеского дома - стр. 40
Я стараюсь не отвлекаться на посторонние мысли, концентрируюсь на течение энергии. Я завершаю завиток в основании шеи Даниэля и чувствую, как замыкается структура. И этой структуре по-прежнему нужна энергия.
Кажется, что волшебная тушь сама тянет из меня магию, но мне всё равно тяжело. Слишком много я через себя уже пропустила, а надо больше, гораздо больше.
Чувствую себя вишенкой на многослойном пироге. Руны как-то воздействуют на выпитое Даниэлем молоко. Мне не хватает опыта и знаний, чтобы понять детали, но я всё равно улавливаю, что лекарство… резонирует?
По-моему, у меня получается!
С рецептом уже не свериться, увы, но закономерность я уловила — надо дождаться, когда ощущения изменятся.
Я не знаю, сколько времени проходит. Около получаса?
Рунная структура словно ускользает из-под пальцев, как сквозь кожу просачивается и погружается вглубь спины, сливается с энергетическими структурами Даниэля.
Так ведь и должно быть?!
Тушь больше не тянет из меня силу, краска резко высыхает и покрывается сетью трещинок, первые хлопья осыпаются, остальные улетят только дун. Я замечаю, что стрелки-подсказки выцвели, исчезли.
— Ты как, Даниэль?
В рецепте не было сказано, можно ли после процедуры вставать сразу.
— Полежишь ещё? — я ловлю его взгляд.
Даниэль не отвечает.
По телу проходит жёстккая судорога, Даниэля выгибает дугой, и тотчас мышцы расслабляются, Даниэль падает лицом вниз, хрипит. Я застываю от ужаса — я ошиблась?! Я сделала что-то не так? Мне очень страшно за Даниэля, страшно от понимания, что, возможно, я виновата.
Очнувшись, я бросаюсь вперёд и приподнимаю его голову — зарывшись лицом в мягкую обивку не подышишь.
Ещё одна судорога, и я чувствую на пальцах что-то горячеею Даже жгучее. Явно не кровь. Я заглядываю ему через плечо. На диване пузырится чёрная слизь, она же у меня на руках, у Даниэля на лице, и этой жижей его мучительно рвёт. Это и есть обещанное очищение?
Дурное “Око”, неужели нельзя было расписать подробно?!
Сейчас я могу только сдвинуть Даниэля к краю, чтобы чёрные сопли текли вниз, на пол, и держу его голову.
Судороги становятся реже, по телу пробегает волна дрожи, и Даниэль затихает. Но он дышит, шумно, с присвистом.
— Трындец, — выдыхаю я.
Одной рукой я дотягиваюсь до чистой простыни и сложенную, подкладываю мужу под щёку вместо подушки. Понятно, что по-хорошему сначало надо вытереть Даниэллю лицо, но… третьей руки у меня нет.
Я встаю…
Физиология, она и есть физиология. Диван насквозь сырой, пелёнки не помогли. То, о чём я думала, случилось. А запах подсказывает, что организм Даниэля расстался не только с чаем, но и с курицей, которую мы ели в пути.
Трындец.
Хочу сесть и зареветь
— Даниэль, я сейчас…
Всё просто: запас чистых пелёнок и простыней под рукой, а воду надо принести.
Но сперва…
Я сажаю Даниэля и напрасно испорченной пелёнкой вытираю ему лицо. На коже уже появилась краснота, да и мне руки щиплет, как от слабой кислоты. То есть чёрную дрянь надо убрать в первую очередь.
Я так понимаю, что чернота разъедает не только кожу, но и ауру?
Как хорошо, что я сохранила кипячёную воду.
— Я буду аккуратно, — обещаю я.
Чёрная слизь легко стирается и смывается. Полноценно прополоскать рот Даниэль не сможет, но хоть как-то… Ничего, если я пальцами залезу, чтобы точно ничего не осталось. Язвы во рту нам ведь не нужны.