Хозяйка Драконьего перевала - стр. 15
Первая ласточка отношения ко мне местных прилетела, когда женщины занялись делом. Заведя какую-то заунывно-тоскливую песню, они споро вытащили откуда-то лохань и принялись таскать в нее воду. Часть воды налили в огромный горшок и сунули его в печь. И вот тогда-то ко мне впервые обратилась одна из женщин, я даже имени ее не знала:
— Хранительница, нужно подогреть воду. Зажги огонь!
Меня передернуло от формы обращения. Ни здрасти тебе, ни до свидания, но огонь зажги! Я пожала небрежно плечами:
— Возьмите спички, или что тут у вас есть, и зажгите.
То, что я сейчас допустила серьезную ошибку, я поняла сразу. Женщины ошеломленно переглянулись, и та, которую, как я подозревала, звали Нильма, сурово сдвинула брови:
— Шира всегда зажигала огонь своей магией! И не только для себя. Если вдруг у кого-то гас очаг, она в любое время суток по первому зову прибегала и зажигала его!
Порыв прикусить губу я задавила в зародыше, судорожно соображая, как теперь быть. То, что признаваться в отсутствии у меня магии нельзя, было ясно, как божий день!
Разбаловала их тут Шира, раз мчалась по первому зову. А мне теперь что с этим делать? Что там Машка щебетала по поводу своего любимого фэнтези?
Лет до семнадцати Машка была просто образцовой дочерью и по вечерам, когда я возвращалась с работы и мы ужинали вместе на кухне, она часто взахлеб пересказывала мне сюжеты прочитанных книг, забавно закатывая глаза от того или иного героя. Жаль, что я тогда почти не обращала внимания на ее рассказы, считая это просто глупой подростковой влюбленностью.
Лихорадочно подбирая слова, я деланно прищурилась:
— А вы разве не знаете, что магия не едина? И у разных людей она проявляется по-разному? У Ширы была магия огня, у меня ее нет. Зато есть кое-что другое…
И это снова оказалась ошибка. Услышав, что у меня нет магии огня, женщины потеряли ко мне интерес. Кто-то из них сбегал куда-то и принес угольки в горшке, вскоре в печи запылал веселый огонь. Женщины, все с теми же заунывными песнопениями, принялись обмывать покойницу, а потом и обряжать.
Про меня все словно забыли. Больше ни слова, ни взгляда в мою сторону. Будто меня тут и нет.
Пока я барахталась в своих малоприятных воспоминаниях, лодка с покойницей уже скрылась из виду, унесенная в открытое море. А те, с кем мне теперь предстояло жить, тихо исчезли, ушли, не позвав меня за собой. И вот тут-то меня и накрыло.
Опустившись на песок там, где стояла, я разревелась, оплакивая прошлую, утраченную жизнь и неудачное начало новой. Нервное напряжение последних суток вылилось в настоящую истерику. С воем и всхлипываниями. Но мне было все равно, даже если кто-то увидит или услышит. Я дошла до предела.
Сколько я так рыдала — не знаю. Наверное, долго. Но в конце концов слезы иссякли. К этому моменту я окончательно продрогла, сидя на берегу. Новый день разгорался, но солнца на небе не было. Зато дул пронзительный ветер. И даже сеялась мелкая водяная пыль. То ли с неба, то ли с моря, но одежда уже успела отсыреть.
Смахнув с глаз оставшуюся влагу, я судорожно всхлипнула и заставила себя встать. Умирать повторно мне не хотелось. А болеть в этих условиях даже простудой нельзя. Так что надо вставать.
С трудом поднявшись на затекшие ноги, я огляделась и с удивлением заметила в отдалении наблюдавшего за мною незнакомца. Возможно, я даже не обратила бы на него особого внимания, если бы не два «но».