Хозяйка дома с призраками - стр. 6
Окидываю взглядом комнату. Еще осталось сложить с десяток книг. Их оставить так точно не могу.
Розалинда зовет слуг, и они выносят наше барахло на улицу под моим пристальным надзором. Вдалеке маячит мачеха, но хоть не вмешивается.
У входа нас ждет повозка. Не карета и не какой-нибудь вычурный экипаж, а телега с соломой, запряженная старой клячей. Смотрю на все это, и на душе становится тоскливо: что нас ждет там, на новом месте?
Оглаживаю руками симпатичное темно-синее платье, что выдала мне Розалинда для поездки. Знала бы, что поедем в соломе и с «открытым верхом», одела бы что попроще.
Мы устраиваемся рядом с сундуками, откинувшись на свернутое одеяло, как на спинку.
— Можем ехать, — говорю Розалинде, а она передает нашему извозчику, или как его там называть. Мужчина издает гундосое: «Пошла!». И повозка трогается с места.
Прощаюсь с местом, что так и не стало мне домом, как и самой Изольде. Почему-то мне кажется, что была она глубоко несчастна здесь.
Розалинда сопит, смахивая слезы. Немолодой женщине сложнее в этом плане. Если она провела здесь значительную часть свое жизни, выхаживая Изольду, ей наверняка нелегко покидать насиженные места.
На улице стоит теплая погода. Похоже на конец весны, начало лета, если я ничего не путаю. Деревья красуются молодой зеленой листвой, пахнет свежестью и весенними травами. С широкой накатанной дороги мы сворачиваем на менее заметную, что ведет в лес.
— А как долго нам ехать? — интересуюсь у Розалинды.
— Путь неблизкий, леди Изольда, — грустно отвечает нянька. — Вы бы прикорнули, пока едем.
— Спать совершенно не хочется, — признаюсь ей. Мне все любопытно и ново. Вроде бы природа и не сильно отличается от земной. Но когда еще получится побывать в девственном диком лесу? Никакого пластика и мусора по обочинам. Деревья растут, как им вздумается, но дорогой явно пользуются: нет поваленных непогодой деревьев, ветви не мешают проезду.
— Розалинда, а в чем суть-то проклятия? Отчего там никто не живет? Напомни.
Нянька, очевидно, уже привыкла к моим причудам и только тихонечко вздыхает. Хорошо, что она женщина терпеливая и так любит Изольду.
— Графский это особняк. Считайте, самый большой в округе. Раньше-то и за лесом следили по указу молодого графа, и в деревеньках порядок был. Да что там! Ходили к нему на поклон — решить дело какое спорное или на работу попроситься. Никогда никому не отказывал. Замечательный хозяин был!
— А что случилось? — слушаю ее болтовню, как сказку.
— В том-то и дело, что никто не знает. Пропал граф, его слуги, горничные. Там полный дом людей был. Как есть все сгинули. Чай остался недопитым, дрова горели в камине, лошади ржали в конюшне, птица, какая на скотнике была, осталась. А людей нету. Страх-то какой, Светлый Бог!
— И что же дальше? Почему никто не заселился вместо графа?
— Ваш батюшка покойный, да примет его в свое царство Светлый, вроде как наследник земель. Так как граф был молод, наследников не имел, то и ближайшим родственником оказался ваш отец.
— И все равно не пойму, почему отец не жил в графском доме?
— Пробовал там жить, да и не он один. Людей туда подселяли. Всегда один конец: на утро сбегают в ужасе. Чудится им и звон ложки о чашку, будто чай мешают, и предметы место меняют. Окна-двери и вовсе живут своей жизнью: открываются, когда не надобно. Или, наоборот, запрут кого-нибудь — и не выйти. Как же мы там жить-то будем! — Розалинда совсем распереживалась. А я поругала себя мысленно, что завела этот разговор. Только няньку зря напугала.