Хозяйка Дома Риверсов - стр. 72
– Да, – кивнула я. – По-моему, я уже знала. Хоть и закрыла шторы, чтобы не видеть этот лунный свет, не слышать эту музыку…
Миссис Журдемайн, сидевшая рядом с возницей, посмотрела на меня странным взглядом – в нем явная строптивость была смешана с искренним сочувствием.
– Порой невозможно чего-то не слышать или не видеть, – заметила она. – И пусть Господь, даровавший вам эту способность, даст вам довольно мужества, чтобы с ней жить.
Париж, Франция, декабрь 1434 года – январь 1435 года
Вудвиллу так и не удалось осуществить свою мечту и показать мне Графтон, хоть мы и прожили в Англии целый год; впрочем, и мой супруг, герцог, тоже не сумел воплотить в жизнь свою мечту – создать достойную армию, способную должным образом защищать английские владения во Франции. Не смог он также – хоть и обладал огромной властью и фактически правил Англией – призвать к порядку королевский совет и парламент. Однако дольше оставаться в Англии мы не могли: из французской столицы герцогу постоянно слали донесения о том, что тамошнее население жестоко страдает от грабителей, мятежных солдат и нищих, что люди попросту голодают из-за недопоставок в город продовольствия.
– Он не откажет им, – предупредил меня Вудвилл, – и нам вскоре придется возвращаться в Париж.
Так оно и случилось. Море на этот раз было очень бурным, и переправа на французский берег далась мне нелегко. Когда мы прибыли в Кале, то нашли тамошний гарнизон в таком удручающем состоянии, что герцог приказал Вудвиллу остаться в крепости и постараться максимально поднять боевой дух солдат, а затем, как только позволит погода, готовить их к атаке на французов. После чего сами мы собирались незамедлительно выехать в Париж, несмотря на раскисшие от дождей дороги.
Вудвилл, стоя в арке гигантских крепостных ворот, прощался с нами. Потом вдруг подошел ко мне и невольно начал поправлять подпругу моей лошади, как делал это всегда.
– Как же я буду обходиться без вас? – попыталась пошутить я.
Он поднял мрачное лицо, посмотрел на меня и произнес очень тихо, стараясь не встречаться со мной глазами:
– Я буду все время думать о вас. Господь свидетель, я стану каждый день думать о вас!
И он, сразу же отвернувшись от меня, быстро шагнул к герцогу, который протянул ему руку. Они обменялись крепким рукопожатием, затем мой муж наклонился в седле и крепко обнял своего оруженосца.
– Храни тебя Бог, парень! Постарайся хотя бы ради меня удержать эту крепость и приезжай, как только я пошлю за тобой.
– Как и всегда, – кратко ответил Вудвилл.
Герцог поднял руку, и наши кони, цокая копытами, двинулись по подвесному мосту. И только тут я поняла, что так толком и не попрощалась с Вудвиллом, не поблагодарила его за заботу, не сказала ему… не сказала… Я тряхнула головой. Ничего такого герцогиня Бедфорд и не должна говорить оруженосцу своего мужа! И нет ни малейшей причины проливать слезы! Однако слезы то и дело туманили мой взор, пока мы скакали по ровной дороге, пересекая расстилавшуюся перед нами бесконечную, плоскую равнину.
На сей раз нас со всех сторон окружала стража. В этой пустынной местности не действовали никакие законы, и невозможно было заранее угадать, не появится ли откуда-нибудь французский конный отряд, сметая все на своем пути. Мы ехали ровным неторопливым галопом, и муж мой выглядел мрачным и усталым – казалось, его утомило плавание через пролив, и теперь он готовится к грядущим неприятностям.