Хозяйка чужого дома - стр. 36
– «Женской лаской»… – эхом повторил Костик. – Если бы волосы у меня могли расти быстрее, я бы приходил к тебе в парикмахерскую каждый день. И ты прикасалась бы к моей голове своими чудесными ловкими пальчиками, вертела бы меня в кресле… Я еще не испытывал наслаждения острее.
– Глупости какие… – пробормотала Лара, отворачиваясь. Она осознавала, конечно, что пылкие Костины излияния не следует воспринимать серьезно, они могут оказаться лишь поэтической метафорой, призванной соблазнить женское сердце, красивыми словами, за которыми пустота, но заткнуть себе уши не могла. – Каждый день! Я же тебя предупредила – в первый и последний раз ты ввалился тогда ко мне в салон, повторения не будет.
– Ты очень жестока, Лара, – печально вздохнул Костик.
– Я не жестока, я стараюсь поступать как разумный человек. К чему все это? – стараясь быть рассудительной, важно произнесла она.
– Что?
– Ну, твои признания, тот поцелуй… – она опять покраснела. – Чего ты добиваешься?
– Я? Чего я добиваюсь? – искренне изумился он и так развел руками, что подтаявшее эскимо плюхнулось с палочки на землю. – Черт, растяпа… Я ничего не добиваюсь. Я всегда говорю о том, что думаю. Я вообще человек открытый, не могу молчать, таиться, скрытничать! – Костя тер платком свои руки и недовольно пыхтел.
– Нет, лучше молчи, – растерянно возразила Лара. – Это как-то нарушает… всеобщее спокойствие, что ли. Ты как человек пишущий должен знать, что в словах заключена сила, что они способны ощутимо действовать… Мне не по себе от твоих признаний! – вдруг возмутилась она.
– Ты словно с другой планеты. Неземная женщина… – Костик улыбнулся и хитро подмигнул.
– Я свалилась с луны, да?
– Да. И прямо мне на голову. Ты же любишь Игоря, ты человек строгих нравственных принципов, судя по всему. Так чего тебе бояться?
– Как – чего? Я, вот, например…
– Я знаю, чего ты боишься. Ты себя боишься. Потому что ты – другая, чем сама думаешь. Ты – огонь. Но в тебе это свойство еще не проявилось окончательно. На самом деле тебе плевать на нравственные принципы. Да, не тебе, царице, поступать, подобно какому-то жалкому, ничтожному «разумному человеку»! – последние слова он произнес с напыщенной театральной интонацией.
– Костя!
Они давно уже шли по узкой лесной тропинке. Лара старалась держаться от своего спутника на расстоянии, но у нее это не очень-то получалось. То и дело она касалась локтем Костиной руки, чувствовала запах его одеколона.
– Чему ты улыбаешься?
– Это не твой запах, – сказала она.
– А чей? О чем ты? – переполошился он.
– Запах твоего одеколона слишком сладкий, острый. Он скорее для изнеженного юноши, светловолосого, астенического телосложения, – задумчиво ответила она. – Ой, я все забываюсь, у меня профессиональная привычка – люблю давать советы.
– Понял, – обрадовался Костик, потирая себе щеки. – Одеколон мне Елена подарила. У нее совершенно нет вкуса! – радостно сообщил он.
– Разве можно так о собственной жене, да еще художнице к тому же, – укоризненно покачала головой Лара. – Какое-то эстетическое чувство у нее непременно должно быть! Чему же их в институтах учат?
– Лицемерка! – восторженно воскликнул Костик и, исхитрившись, чмокнул Ларе ручку. – Милая лицемерка! А какой же мой запах?
Лара сделала вид, что ничего не произошло, и ответила: