Хозяйка чужого дома - стр. 33
– Не слишком ли коротко? – спокойно спросил Костя.
– Ах, надо еще короче? Так мы живенько, под ноль…
Лара сама не понимала, что такое с ней творилось, – обычно спокойная и рассудительная, сейчас она была вне себя, будто демоны рвали ее внутренности на части.
– Лара, ты богиня…
– Фу, какая пошлость! – ответила она, склоняясь к его уху. – Качалин, мне кажется или нет, но ты меня преследуешь, так?
Ножницы мелькали в ее руках. Нет, она не собиралась лишать нахала-соседа шевелюры, но от души царапала расческой его голову, отхватывала пряди на расстоянии миллиметра от его ушей.
– Ты думаешь, мне больно? – спокойно, тихо произнес Костя. – Вовсе не больно. Я испытываю самое настоящее наслаждение.
– Не смей, не смей говорить мне про наслаждение…
– Ты боишься любви, Лара, да? Ты ведь никогда не любила.
– Всю жизнь, да, всю жизнь я любила и люблю только одного человека – своего мужа. И я не намерена за его спиной…
– Ты убежала от меня тогда. Просто удрала с дачи. Но ведь это же не просто так, я прекрасно вижу, что ты начинаешь волноваться только при одном моем появлении.
– А не надо было вести себя, как пьяная свинья. Хотя… Все объясняется легко: у меня просто настроение пропало, и ты тут ни при чем…
– Лара!
Подстриженный Костя Качалин был на себя совершенно не похож. Романтическая небрежность, которую придавали ему длинные волосы, исчезла, и он стал выглядеть необычайно мужественно и строго, словно герой боевиков – дай ему только автомат в руки, и он немедленно пойдет крушить врагов.
– Как хорошо, – сказал он, проводя ладонью по голове. – Ты чудо, Лара. Ты меня абсолютно преобразила.
– Спасибо, – сдержанно ответила она, гневаясь уже не столь сильно.
– Да, преобразила и по существу, и по форме. Знаешь, я теперь совсем другой человек. И, наверное, не смогу уже жить как раньше…
– Костя, не надо.
– Сколько я тебе должен?
– Нисколько. Уходи и больше не появляйся – это будет лучшая мне благодарность.
– Ты можешь выйти на минуту? Мне надо еще кое-что сказать тебе.
Она пошла его провожать. На лестничной площадке, где обычно сидел охранник, никого не было, лишь на решетке высокой пепельницы тлел окурок – вероятно, тот только что отлучился. Лара кончиками пальцев взяла недокуренную сигарету за фильтр и потушила ее.
– Я слушаю.
– Лара, понимаешь, я не могу так просто исчезнуть из твоей жизни, – торопливо начал Костя. – Мы соседи как-никак.
– Ну и что?
– Мы неизбежно будем сталкиваться – возле дома, в лифте, возле наших дверей. Будем ездить в одной электричке, дышать одним воздухом…
– При чем тут воздух, я не понимаю? Это все лирика, Костя, издержки твоей журналистской работы.
– Ты в моем сердце, Лара, мы никогда уже больше не расстанемся.
– А Елена? – растерянно спросила она.
– А Игорь? – в свою очередь, спросил Костя. – Он славный малый, но одна мысль о том, что ты спишь с ним в одной кровати, целуешь его и…
– Пожалуйста, не продолжай!
– Я люблю тебя.
– А Елена? – опять повторила она свой дурацкий вопрос, хотя понимала, что неразумно сейчас упоминать о Елене. Что надо вести прежнюю линию – быть твердой и непреклонной, не позволяя своей слабости прорваться ни в словах, ни в голосе, и заставить Костика не говорить больше о чувствах. Она же говорила о его жене, словно та была единственным препятствием для их любви…