Хозяин пустоши - стр. 9
На толстых матах тренируются шесть фигур в белых комбинезонах с глубокими капюшонами, накинутыми на головы. Я могу рассмотреть только очертания худощавых невысоких силуэтов, синхронно перемещающихся по залу. Каждое движение плавное, слаженное, но лишённое индивидуальности. Их позы напоминают то боевые стойки, то замысловатые акробатические фигуры. Сердце сжимается. Я видела их раньше. Я была здесь.
Голос. Четкий, властный. Голос моего отца. Я оборачиваюсь.
– Ариадна, на ринг!
Внутренности протестующе сжимаются. Я хочу отказаться, но ноги уже идут вперёд, словно подчиняясь неведомой силе. Поднимаюсь на белоснежный ринг, который кажется центром этого странного места. Один из тех, кто тренируется, тоже выходит на арену, за ним второй и третий. Они окружают меня с разных сторон. Капюшоны на их лицах не оставляют возможности установить зрительный контакт, считать намерения, подготовиться… Я слышу своё сердцебиение: громкое, отчётливое, почти болезненное.
Они не двигаются. Не нападают. Просто стоят, безмолвно наблюдая за мной. Я делаю шаг вперёд. Поднимаю руку, принимая боевую стойку. Всё тело напрягается, мышцы вспоминают давно отработанные приёмы. Первый удар – точный, быстрый. Противник уклоняется, но я тут же наношу следующий удар, обходя его защиту. Он падает на мат.
Второй соперник бросается вперёд. В мгновение ока он тоже оказывается на полу. Третий пытается застать меня врасплох, атакуя сбоку. Всё заканчивается за секунды. Я задыхаюсь, воздух рвёт лёгкие, но внутри пульсирует удовлетворение.
Я справилась!
Собираюсь сказать это вслух, но осекаюсь, так и не открыв рот. Один из моих поверженных соперников поднимается и медленно снимает капюшон.
Затем второй.
Третий.
Мир замирает. Я вижу их лица.
Теона. Юлин. Финн.
Мои друзья. Мои погибшие друзья.
Боль пронзает сердце. Но чувство это странно привычное. Словно я уже свыклась с утратой. Словно всё это повторяется не в первый раз. Да, я была здесь, но сейчас что-то изменилось. Ранее утвержденный и отрепетированный сценарий сбился.
– Шон? – зову я шёпотом, обводя взглядом остальных. Голос дрожит и, отражаясь от белых стен, эхом разносится по залу.
Никто не отвечает. Они как мраморные статуи. Окаменевшие манекены.
– Мне страшно… Пожалуйста, поговорите со мной, – умоляю, с опаской подступая ближе. В ответ лишь мёртвая тишина. Жуткая и до дрожи пугающая.
Протянув трясущуюся руку, начинаю поочерёдно срывать со стоящих передо мной капюшоны. Леденею изнутри, слезы обжигают глаза, с губ срываются знакомые имена:
– Дилан… Кассандра… Амара.
Я знаю их. Помню. Помню такими, как сейчас, – совсем юными. И другими тоже помню – спустя много лет. В голове картинками калейдоскопа вспыхивают воспоминания: разрозненные фрагменты, фразы, движения. Но они не складываются в единый узор. Детские лица накладываются на взрослые. Фон меняется: от стерильного минимализма к спартанской, грубой обстановке. Время скачет. Пространство искажается.
Еще одна вспышка… Зимний лес, свет фонарей и черная тень, скрывающаяся за деревьями. Слышу шум своего сбившегося дыхания, крики друзей и хруст снега под толстыми подошвами. Кажется, я бегу, сжимая оружие… Затем выстрел, удар и парализующий ужас. «Оно» смотрит прямо на меня и шепчет… шепчет в моей голове:
«Аристей. Аристей. Аристей».