Хозяин "Логова" - стр. 25

Зря пугал.

Он и мылся, и ел сам. Правда, в спешке, словно и думать не мог ни о чем, кроме постели. И бросал он на нее столь вожделенные взгляды, что я поспешила отступить к стене. Вдоль нее аккуратно переместилась к двери и уже почти коснулась ручки, как надо мной раздалось громовое «Тора… Спать!».

Вопреки разом накатившей сонливости и усугубившей ее вялости я заторможено обернулась.

- Спать, так спать. Зачем же так орать?..

- Поговори мне еще, - фыркнул Дори и подхватил меня на руки. – Дал бог и не кается.

- Ты тоже не очень расстроен, - шепнула я и уплыла в сон полный щемящей нежности синего взгляда и мягкой улыбки с ямочкой на левой щеке.

4. 4

4.

Второй день моего пребывания в «Логове» был не таким насыщенным, как первый, и оттого незапоминающимся. Проснулась поздно, в одежде и одна. Почти порадовалась  -  Инваго не своевольничал и меня не раздевал, но рубашка вывернутая наизнанку и ремень неверно застегнутый быстро объяснили, что радость преждевременна. В остальном в родном уютном детище было тихо. Малышня играла с Бузей, Тороп занимался Гаммирой, я – инспекцией схронов в кухне, подполе и ныне исчезнувшей конюшне.

К моему несчастью, вернее к несчастью всего рода Дори, мои накопления за годы хозяйствования пришли в негодность. Под ударом ли самого Инваго или благодаря дыханию, напавшей на «Логово» твари золото оплавилось и теперь драгоценной кляксой украшало разделочный стол и бутыли с соленьями, а серебро странным образом пропитало столбик, в котором хранилось. И этот столбик, вырванный из земли и кем-то с силой отброшенный, теперь, как гвоздик для подковы, украшал собой вход в таверну.

Я долго думала, как его оттуда убрать, ждать ли нелюдей, демона или всесильного тарийца и недодемона в одном лице, но все решил надзиратель Бузя. Крот, чтоб ему икалось трое суток подряд, без спроса принял образ черного ужаса, подошел со спины и лапой сбил гвоздик- столбик, который мне чуть было ногу не отдавил. А впрочем, если бы и отдавил, я бы не заметила. Вид огромной лапы с когтями в метр длиной, да еще вблизи, надолго выбил меня из колеи. Я даже возражать не стала, когда явился Инваго с уже надоевшим «Спать».

Погружение в сон произошло почти мгновенно, а вот с пробуждение я бы повременила до следующей ночи. Чувственное сновидение до краев наполненное негой было томительно нежным и соблазнительным. Россыпь медленных смакующих поцелуев на шее и плечах. Легкие поглаживания живота и бедер. Голос чуть хрипящий обещанием,  ускоряющий кровь. И только я начала вникать в слова, ожидая признания, в голове моей вдруг раздалось: «Мракобесье, дорогая, ты отлежала мне руку!»

Нет! Это явно из кошмара, мысленно отмахнулась я и уже почти вернулась в негу, как вдруг над ухом раздалось:

- Тора? Торика… просыпайся.

 Не видя в пробуждении никакого смысла и все еще надеясь досмотреть свой томный сон, лишь нахмурилась.

- Тора, мне нужно уходить, - заявил Инваго твердо и, похлопав меня по бедру, развеял последние ниточки видения.

 Исчезли поцелуи и прикосновения, появились запах, свет, странная жесткость подушки и боль в затекшей шее.

- Иди, - пробурчала я и, ткнувшись носом в наволочку, тонко пахнущую тарийцем, - тебя никто не держит.

- Тут я бы поспорил, - ответил он ехидно, и мне пришлось открыть глаза.