Хозяин гор - стр. 21
План начал созревать. Особенно хорошо он просматривался в финальной своей стадии. Но вот начало давалось эмиру Сиражутдинову с большим трудом. Он слишком давно не был дома, подзабыл уже многое из того, что когда-то знал. Всю обстановку в Дагестане этот человек видел предвзято, словно через очки с неподходящими диоптриями, когда разбираешь вроде бы все, но весьма расплывчато.
А тут пришел в отряд человек, который добрался сюда, в Сирию, в одиночку, миновал всяких вербовщиков и пограничные посты. Он назвался Рагимом Хасбулатовым и даже документы свои предъявил, в том числе паспорт и удостоверение старшего прапорщика районного ОМОНа, которое сдать в полицию не поторопился.
Рагим даже не увольнялся из полиции. Он просто нанюхался растертого в порошок канцелярского клея, после чего обратился в районную больницу с жалобой на насморк. Мол, не проходит уже два месяца и сопровождается сильной головной болью. Докторша выписала ему больничный лист с классическим диагнозом – хронический гайморит.
Вместо того чтобы лечиться, Рагим подался в бега, но при этом даже дома сказал, что поедет в Махачкалу, к знакомому врачу, работавшему в гражданской больнице, а не в госпиталь МВД, куда ему советовали обратиться сослуживцы.
Естественно, удостоверение он сдавать был не намерен, да никто этого от него и не требовал. С таким документом было удобно добираться до границы с Азербайджаном. Дальше ему это удостоверение не было нужно. В той же Грузии оно могло бы вызвать негативную реакцию. Однако бывший старший прапорщик документ не выбросил, решил, что это удостоверение может кому-то еще сгодиться в том мире, в который он уходил по доброй воле.
Эмир как раз рассматривал его документы, одновременно покуривал кальян, когда охранники доложили ему о том, что кандидат в новички доставлен.
– Вводите его, – распорядился эмир. – А сами за дверью оставайтесь на всякий случай.
Два моджахеда из ближнего окружения эмира молча вышли из помещения. Они хорошо знали обычную осторожность своего командира, поэтому не удивились приказанию оставаться за дверью.
Из-за этой осторожности никто не знал настоящего имени эмира. Боевики, служившие ему, часто называли свой отряд «Аль-табиб», что означало «Это лекарь». Но вот от каких болезней этот доктор лечил, не мог бы сказать никто.
Название это придумал сам эмир Рамазан Ахмедович Сиражутдинов. Какое-то время назад в отряде ходили слухи о том, что он по образованию врач и был даже каким-то медицинским светилом.
Но однажды эмиру пришлось во время боя перевязывать раненого командира одного из джамаатов. Моджахеды убедились в том, что их эмир даже бинтовую повязку толком наложить не умеет. Правда, некоторые говорили, что для врачей высокого ранга это и не обязательно. Они оперируют, а повязки накладывают медицинские сестры. Это походило на правду, но мало кого убедило. Кем был их эмир раньше, боевики так и не выяснили.
Моджахеды запустили в комнату к эмиру Рагима Хасбулатова. Предварительно они обыскали его и отобрали все оружие, вплоть до перочинного ножа, чем добровольца слегка смутили и даже несколько насмешили.
Рагим вошел в полутемную комнату и осмотрелся. Справа от двери стояла кровать, по внешнему виду совсем не мягкая, не сибаритская. Слева расположились металлические сейфы, обычно называемые несгораемыми шкафами. Если в случае пожара сгорает все вокруг, то их содержимое остается целым. В левом дальнем углу стояла маленькая софа. Перед ней на журнальном столике булькал кальян.