Хозяин Амура - стр. 42
До самого вечера шестеро пограничников, ушедших еще ранним утром в конный объезд, не давали о себе знать. Дело принимало скверный оборот. Начальник отряда в любом случае должен был оповестить заставу об изменении маршрута, прислав одного из бойцов или лояльного местного жителя с запиской. Этого не произошло, что говорило о серьезности происходящего. Миша, радист заставы, сумел, наконец, связаться с радистом канонерки «Солон», доложив ему о времени ухода кораблей маньчжуров и об общей ситуации на посту. Перед тем как окончательно стемнело, начальник заставы, оставив старшим Владислава, решил выйти в конный рейд по ближнему маршруту.
Вечернее солнце медленно клонилось к горизонту, окрашивая тайгу в золотистый цвет. Было душно, спасительный ветерок куда-то пропал, и замолкли еще совсем недавно шумно цвиркающие в траве кузнечики. Внимательно поглядывая по сторонам, трое всадников неспешно двигались по направлению к сопкам, держась открытого пространства.
– Дошшь будет! – авторитетно заявил Гаврила, держа руку на кобуре. – Вишь, все небо обложило, – указал он на быстро темнеющий небесный свод.
– Логично, – согласился Иван. – Духота ведь, да и птицы...
Он не успел договорить, когда знойную тишину внезапно разорвал шумный треск далекого выстрела, а за ним тут же последовал второй и третий. Мгновение – и, переглянувшись, трое сунгарийцев бросились на звук выстрела. Кони послушно наддавали ходу.
Сунгарийский лес дышал жизнью – беззаботно пересвистывались птахи, где-то трещал невидимый глазу дятел, в густой траве кишела своя жизнь. Солнечный свет, проникая сквозь кроны деревьев, играл бликами в душном, словно густой кисель, воздухе. Вдруг раздался сухой щелчок ветки. Стройная косуля, не переставая жевать, испуганно подняла голову и осмотрелась, поводя ушами. Большие и выразительные глаза грациозного животного напряженно оглядывали кусты и деревья. Верно, где-то притаился хищник! Еще один щелчок заставил косулю немедленно покинуть залитую светом лужайку. Несколько больших прыжков – и она скрылась в ближних кустах. Ветки еще покачивались, когда на плотный травяной ковер поляны ступил мягкий сапог рыжей кожи. Оглядевшись, невысокий, коренастый мужчина с ухоженной бородой замер и стал слушать лес, цепко держа в жилистых руках винтовку. Спустя несколько мгновений он продолжил свой путь, за ним из-за деревьев вышли еще два человека. Похожие друг на друга как две капли воды, молодые амурцы, тихо переговариваясь на своем языке, следовали за Фролом.
– А ну цыц! – зашипел вдруг на них старший. – Расщебетались, яко бабы в базарный день! Ишь!
Братья разом замолкли, сконфузившись. Иван и Агей, дауры-погодки, уже второй год служили в сунгарийском войске. Они оба обучались в албазинской школе, а потом отправились в Сунгарийск, в полк охранения. После полугода караульной службы их приметили, за смекалку и усердие переведя в пограничники. Первые три месяца они прослужили в Наунском городке, а недавно их прислали на самый южный пост, что стоял на берегу Сунгари близ устья Мудань-Улы. За это время они успели креститься, приняв православную веру и получив новые имена. Они весьма гордились этим фактом, который заметно поднимал их авторитет в глазах воеводы. Так сыновья захолустного князца со среднего течения Буреи стали полноценными солдатами великого князя Сокола, получив свои первые капральские нарукавные нашивки.