Хождение в Кадис - стр. 70
Еще кое-что, невообразимо сладкое и мучительное, сопровождаемое образом Пепиты, проистекало во сне. Такого с ним раньше не случалось, и после каждого происшествия Сантьяго долго пребывал в замешательстве. Липкие воспоминания неотступно следовали по пятам, от чего при встрече с девушкой лицо заливала краска стыда. Она не знала, не могла знать, чего он стесняется, но при первом же взгляде на ее лицо ночное томление жарко обнимало плечи и кровь бросалась в голову.
Пепита вскоре обратила внимание на перемены в его поведении. И хоть смеяться над всем и всеми было привычкой сестриц-рукодельниц, к Сантьяго она отнеслась с максимальной деликатностью. С ее стороны ничего не изменилось, Пепита словно не замечала, как он дичится, не отвечала на его пламенные взгляды, ее отношение оставалось дружелюбным и ровным.
По правде говоря, Сантьяго сам не знал, чего хотеть. Никакие истории про отношения между мужчиной и женщиной не проникали в стерильную среду, окружавшую его в особняке гранда де Мена, а пренебрежение одноклассниками сделало невозможным прослушивание скабрезных рассказов, которыми мальчишки иногда делились друг с другом. Пришлось обратиться за разъяснениями к Педро, разумеется, не раскрывая имя властительницы сновидений. Сантьяго очень хотелось знать, что со всем этим делать дальше.
Ответ, полученный от друга, куда более просвещенного, чем он сам, привел его в абсолютное замешательство. Несколько дней он думал только об этом. Ему казалось невозможным, что своему появлению на свет он обязан столь постыдным действиям. Разум отказывался принимать объяснения Педро, но нечто, стоящее вне разума, выше или ниже его – Сантьяго даже не пытался классифицировать, – немедленно затащило новое знание в ночные фантазии. Это нечто сразу сообразило, чем нужно заниматься с Пепитой, и принялось терзать и мучить Сантьяго пуще прежнего.
В один из дней, поначалу ничем не отличавшийся от предыдущих, но запомнившийся Сантьяго навсегда, девушка поманила его пальчиком.
– Мне нужна твоя помощь, дружок, – произнесла она невинным тоном. – Помоги перенести кувшин с цветком, я пыталась, но не могу даже сдвинуть его с места.
Сантьяго сразу сообразил, что цветок не более чем уловка. Пепита, рослая восемнадцатилетняя девушка, была куда крепче Сантьяго, но он был рад обмануться, рад выполнить любое ее желание. Прикажи ему Пепита выпрыгнуть из окна на булыжную мостовую, он не задумываясь выполнил бы это.
Они перешли из гостиной в рабочую комнату, где сестры покрывали узорами полотенца и простыни. Пепита прикрыла дверь, усадила Сантьяго на кушетку, а сама опустилась рядом. Ее колено случайно или не случайно коснулось его ноги, отчего по телу Сантьяго прокатилась волна дрожи. Пепита улыбнулась и отодвинулась.
– Я хочу поговорить с тобой, дружок, – произнесла она участливым тоном. – Вижу, вижу, что с тобой происходит.
– Но где же цветок? – наивно попробовал увильнуть от разговора Сантьяго.
– Ах, оставь его в покое, – махнула рукой Пепита, – какой еще цветок! Послушай меня, послушай внимательно.
Она чуть наклонилась и заглянула в глаза Сантьяго. От смущения тот моментально покраснел и отвернулся.
– Эх ты, торопыжка, – она нежно провела рукой по его макушке и слегка взлохматила волосы. – Ну куда ты спешишь, подрасти еще немного, все девушки твоими будут!