Хоупфул - стр. 27

Далее по сюжету автор-миллиардер познал нирвану, оставил монастырь, построил лачугу и предался хобби, которому мечтал посвятить всю свою жизнь. А мечтал он вывести свой сорт не то яблок, не то помидор – оказалось, бывший СЕО огромной компании с миллиардными оборотами, приближающиеся шаги которого в свое время ввергали в ужас подчиненных и отдавались у них в ушах похоронным маршем, все это время видел себя на грядке, с лейкой и в смешных кроксах. А еще он любил мастерить табуретки и отдыхать на них в свободное от земледелия время – по-видимому, сказывалось чувство вины за то, что последние 25 лет он провел на кожаном стуле за тысячу долларов.

Жена его поняла и приняла, а это вселяло в Женю уверенность в том, что автор лукавит. Почему жена добровольно согласилась страдать от мужниных поисков смысла жизни – неизвестно. Вряд ли, возвращаясь из спа-салона, она думала о том, что через каких-то полгода вместо глины косметической она будет вымазана в глине строительной после совместной постройки избушки на отшибе мира.

Приехавшие коллеги бывшего директора щупали ему лоб, проверяли давление и наперебой обещали подобрать самого лучшего психиатра и самую лучшую клинику от избавления от наркотической зависимости. Лишь бы он вернулся в строй.

Но экс-миллиардер лишь одаривал их своей просветленной улыбкой и признавался, что все это время он из-за деревьев не видел леса. Посему он остается здесь, а коллегам желает счастья и здоровья.

Эти самые коллеги непонимающе хлопали глазами, брали протянутые им яблоки неизвестного сорта и в поисках ответа вопросительно смотрели на его жену – но та лишь пожимала плечами.

Тогда они, аккуратно ступая между свежевырытыми грядками, стараясь не запачкать брюки от Brooks Brothers, перешептывались и пятились к воротам. А потом уходили. Навсегда. Вот и сказочке конец. А кто слушал – тот доверчивая домохозяйка. Поиск морали, мотивы главного героя, да и сам он целиком и полностью отдаются на растерзание читателям.

Хлопнула подъездная дверь. Вечерний Екатеринбург встретил Женю небольшим туманом и накрапывающим дождем, едва проступавшим мелкой рябью на лужах. Далеко на горизонте виднелись свинцовые грозовые тучи.

Застегнув молнию до самой шеи и подняв ворот пальто, Женя вышел из-под подъездного козырька.

Он жил в старой, но аккуратной пятиэтажке – пару лет назад местное ТСЖ постаралось и превратило этого архаичного кирпичного динозавра в этакий ретродом с закосом на добродушное гостеприимство. Жителей подъезда – а это в основном пенсионеры – у входа встречал ковер, а вернее, целых два: один, поменьше, прямо за подъездной дверью и второй, побольше, на ступеньках. Окна лестничной площадки были заставлены кадками с какими-то неприхотливыми домашними растениями.

Как-то там еще стояли и иконки, но их быстро кто-то прибрал к рукам. Набожная председательница ТС, вздыхая, от руки написала объявление с просьбой их вернуть – правда, никто не откликнулся. Стоить эти иконки ничего не стоили, так что разошлись, наверное, по дачам и торпедам автомобилей. Трудно сказать, оберегает ли от чего-то добытая таким способом икона, но Женю мало волновали вопросы религии и общедомовой собственности.