Хоум-ран! - стр. 17

– Да, – отвечаю я, подавшись вперед и практически касаясь ее губ своими.

– Хочешь, поцелую, чтобы не болело?

Регина наклоняет голову, и я чувствую ее мятное дыхание. Она прикусывает мочку моего уха, и внутри меня тут же разгорается томительно-сладостное желание – хоть рядом со мной не та девушка, что мне нужна. Ее руки нащупывают низ моей рубашки и тянут вверх, пока я не понимаю намека и окончательно не снимаю ее сам через голову.

– Это не единственное местечко, где мне хочется тебя поцеловать, Себастьян, – шепчет девушка.

Все снова слишком просто – до смешного просто. Даже не пришлось решать, чего я хочу больше: чтобы она отсосала мне или чтобы я трахнул ее как следует. На всякий случай я захватил из машины резинку, поэтому теперь уверенно закидываю ее ногу себе на бедро и жадно целую. Из моей груди вырывается нетерпеливое рычание. В голове невольно снова начинают мелькать сравнения: целуется слишком влажно; грудь мягкая, но не такая упругая, как у Мии; вместо жасминового аромата – нотки цитруса.

Регина открывает дверь в комнату и тут же опускается на колени, глядя на меня снизу вверх своими сияющими, словно искрящимися глазами, и тянется рукой с длинными розовыми ногтями к пряжке моего ремня.

Я смотрю на нее, не зная, что сказать.

– Регина, милая…

Откуда-то доносится крик.

Он буквально разрывает воздух, заставляя меня содрогнуться. Едва не сбив Регину с ног, я мчу к двери. Она что-то кричит мне вслед, но я, не обращая на это ни малейшего внимания, лечу вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Сердце бешено стучит где-то в горле, не давая мне вдохнуть.

Я уже слышал этот крик. Вот только тогда он был криком удовольствия, а сейчас явно свидетельствует о панике.

Это голос Мии.

Даже мокрая, как канализационная крыса, Мия Ди Анджело остается самой красивой женщиной на свете, какую я когда-либо видел.

Мой пульс, подскочивший до небес, когда я услышал ее крик (тот чертовски знакомый крик из моих кошмаров), возвращается в норму, и я вновь обретаю способность здраво оценивать ситуацию.

Она не ранена. Не зарублена топором. Просто промокшая. Стоит по колено в мутной воде в комнатке старого общежития в окружении своих вещей, которые я столько раз видел у них с Пенни. По щеке девушки сбегает прозрачная капелька. Заметив это, она яростно вытирает лицо, ее грудь тяжело вздымается.

Я выдыхаю с облегчением. Мия хмурится – можно даже сказать, скалится. Я смотрю в ее горящие бешенством глаза, и она кажется мне прекрасным ангелом. Она напоминает сейчас Мандаринку в тот день, когда Купер решил искупать ее: разъяренная и недовольная, но целая и невредимая.

Я ухмыляюсь – методом проб и ошибок мне удалось выяснить, что это самый лучший способ добиться от нее хоть какого-то ответа.

– Решила искупнуться, Ди Анджело?

– Какого черта ты тут забыл?

– Гулял неподалеку.

Мия окидывает меня оценивающим взглядом. Я вдруг вспоминаю, как она касалась губами татуировки в виде кельтского узла у меня на груди (мы с братьями набили их в один день), и на мгновение ощущаю напряжение в паху.

– С голым торсом? – ее голос сух, как ветер в пустыне.

– Позволь мне помочь тебе.

– Ну и к кому же ты пришел? – насмешливо спрашивает она. – Уж не к жизнерадостной ли потаскушке с третьего этажа с голосом, как у дельфина?