Хотите, я буду вашим понедельником? - стр. 4
– Ладно, сделаем вид, что не заметили вашего так называемого юмора… Вы помните, что вам было строго запрещено возвращаться в город?
– Да, но…
– …за нарушение запрета мы вынуждены лишить вас гражданства.
– Но вы… позвольте, вы уже лишили меня гражданства! Как вы можете лишить меня того, чего…
…дом не договаривает, врата Лановива захлопываются перед его носом, которого у дома нет.
– …и много вас таких? – спрашиваю я просто чтобы что-то спросить.
– Да порядочно… уже на целый городок набралось таких домов…
– Домов, у которых…
– …отняли гражданство. А потом еще раз отняли гражданство.
– Но как возможно…
– …у вас, я так понимаю, тоже?
– Да, но… тут понимаете, что… я никогда не был гражданином Лановива, города городов, поэтому меня нельзя лишить…
– …еще как можно… – дом делает многозначительную паузу, – значит, теперь у вас тоже… отрицательное гражданство?
– В смысле?
– Ну… как бы вам объяснить… вот один минус один сколько будет?
– Ноль.
– А ноль минус один?
– Нисколько… хотя нет, стойте… минус один будет.
– Вот и с гражданством так же.
– Хотите сказать, у меня теперь… – смеюсь, – отрицательное гражданство Лановива?
– Совершенно верно… так добро пожаловать…
– …иворк…
Дома выжидательно смотрят на меня.
– ..илпак…
Еще пауза, на этот раз подольше, никак не могу перевернуть слово – «последней», наконец, получается —
– …йендел..соп од вивонал…
Защищать, защищать… та… щи… ща… з…
– …тащищаз сунялк!
Сунялк, это я хорошо запомнил, потому что за время клятвы повторил не раз…
Аплодисменты.
Старые дома ведут меня к городу, к Лановиву, но к какому-то другому Лановиву, старинному, подернутому легендами и мифами, к Лановиву, который был когда-то, пока не стал тянуться ввысь, расчищая все под безликие торговые башни из стекла и бетона. Иду по улочкам, дома выглядывают друг из-за друга, перешептываются, человек, человек, настоящий человек, вот это да, да вы посмотрите…
– Ну вы их извините, – осторожно добавляет старый дом, – людей-то у нас еще здесь не было…
– …вы… какого черта вы вообще сделали?
– А что такое?
– А то такое… вы какого черта парня этого гражданства лишили?
– А что надо было его за нарушение порядка по головке погладить и орден дать?
– Да не-ет… у него же не было гражданства!
– Ну и что, надо же было его как-то наказать?
– Вот и наказали, так наказали, что дальше некуда… Вы хоть понимаете, что там раньше только дома были?
– И… и что?
– Вы хоть понимаете, что будет, если в этом отрицательном городе… появится человек?
– Нет, а что…
– Вот и я не понимаю… но что ничего хорошего, это точно…
– …и каким же образом? – настораживается дом.
Откашливаюсь:
– По программе воссоединения.
Дома настороженно смотрят на толпу моих родственников в стиле седьмая-вода-на-киселе.
– Так, так… А эта… с позволения сказать…
Девушка (даже не знаю её имени) смущенно опускает глаза.
– Фиктивный… брак.
– Очень хорошо… добро пожаловать в Лановив, присягу выучили?
С тревогой смотрю на девушку, сейчас начнет мяться – нет, как бы не так, бодро рапортует про иворк илпак йенделсоп од вивонал ьтащищаз – как-то ухитряется даже с мягкими знаками в начале слова…
Одна и в то же время две мельницы
…зерновой комбинат задумался – казалось, я смог в чем-то его убедить. По крайней мере он начал вспоминать о тех временах, когда еще был обычной деревенской мельницей, стоял на окраине села, поскрипывал жерновами, перемалывал зерно, вздымая мучную пыль. Кажется, комбинат вспоминал лунные осенние ночи, когда на мельнице оживлялись темные силы, призрачные духи, справляли свои мистические шабаши. В обычно время комбинат не просто говорил себе, что этого не было, – он даже не вспоминал те времена, когда был простой мельницей, только начинал свой трудный путь к богатству и процветанию. Осталась ли та деревенька? Жива ли она? Сидит на крылечке, глядя вдаль подслеповатыми глазами, или уже только черные птицы скачут по погосту?