Хорошо драться по субботам - стр. 7

– Может, вина возьмем, да отпразднуем победу? – подбросил идею Юрка. Он уже, в отличие от нас, несколько раз напивался в хлам и, похоже, ему это нравилось.

– Ладно, давайте «воздух», – для пущей солидности немного подумав, разрешил Червонец.

Трехлитровая банка домашнего виноградного вина стоила не так уж и много. Мы торопливо шарили по карманам, извлекая наружу мятые купюры. Чомга быстро, как мог, мчался на «точку» к старухе, торгующей горячительным.

– Не зарастет народная тропа … – павлиньим голосом гнусавил возвращающийся гонец.

– Давай сюда, армянский поэт, – Червонец осторожно брал открытый баллон и, не спеша, делал первый глоток. По очереди мы пригубляли ароматное зелье. Кажется, в тот вечер я впервые попробовал алкоголь. Терпкая прохладная влага с тихим певучим журчанием текла по горлу и приятно щекотала желудок. С непривычки у меня кружилась голова и не слушались ноги. Опьянение ритмично и дерзко сновало по моему телу, тяжело дышало и вызывающе замедляло движения. Я облокотился о забор. Сливовая ветка слегка прикасалась к моему плечу. На кобальте неба мерцали веселые желтые звезды. Сумрак неохотно обволакивал землю. Тихо. Лишь сверчки вдохновенно озвучивали партитуру летней ночи, изредка замолкая, чтобы послушать нас. Ничего путного, однако, не услышав, они снова заводили свою монотонную песню.

Неожиданно к лавочке, на которой мы сидели, подбежала собака и, уставившись на нас голодными глазами, принялась тихонько поскуливать, выпрашивая кусок хлеба. Червонец порылся в карманах, нашел там карамельку и, развернув ее, бросил животному. Собака, понюхав приношение, есть конфету не стала, но, осмелев, подошла поближе. Чомга, приподняв ноги, прижался к Червонцу.

– Не укусит?

– Ну ты, как баба, честное слово! – поразился его трусости Юрка. – Скоро, наверное, кошек начнешь бояться.

Мама Чомги – тетя Марина – как-то рассказывала нам, в некотором смысле оправдывая робость сына, что в раннем детстве его напугала собака. Дескать, поэтому он рос таким трусливым и нерешительным.

– Оставила коляску лишь на минутку, – сетовала незадачливая родительница, – чтобы в магазин забежать за молоком. Вышла, смотрю – а Коленьку обнюхивает огромная черная овчарка! Правда, в наморднике, – шмыгала носом тетя Марина. – И глаза такие серьезные у обоих, словно они не понравились друг другу. Тут как раз хозяин собаки подошел – мужик худющий и важный. В шляпе, – уточнила она.

«Ой, – говорит, – извините, мамаша! Я в киоск за газетами ходил… А Джека не бойтесь: он не злой, не тронет».

– А я ж переволновалась, ну и замахнулась сумкой на мужика, – тетя Марина темнела лицом и смахивала набежавшую слезу. – Овчарка в то же мгновение и показала, какая она хорошая и добрая: бросился на меня этот чертов Джек! Огромными лапищами ткнулся в грудь и зарычал, словно Цербер. Еле его этот придурок в шляпе оттащил. И тогда Коленька по-настоящему испугался – закричал, захлебываясь в крике, задрыгал неистово ручками-ножками, – Чомгина мама уже плакала, никого не стесняясь. – С тех пор он стал очень плохо спать по ночам, много плакать и, – она тяжело вздохнула, – много кушать. Врачи говорили, что эти расстройства произошли на нервной почве, но так и не смогли ничем помочь. Ни лекарства, ни специальные процедуры не улучшали состояние Коленьки, – всхлипывала тетя Марина.