Хорошая моя - стр. 20
— Быстро ты, — оценил её скорость кавалер, — шикарно выглядишь. Погнали?
Погасил окурок в спрятанную за батареей консервную банку — курить в общежитии запрещалось — и галантно предложил локоть для опоры.
Они погнали на четвёртый этаж, а там через весь длинный коридор в противоположный конец.
Большая, не похожая на её однушку, комната встретила гостей полумраком и стойким мускусным запахом. Две узкие, по-солдатски заправленные кровати стояли вдоль стен прямо у входа. Третья расположилась в торце вдоль завешанного синими шторами окна. На ней был только матрас, задрапированный стандартным общежитским покрывалом. Там сидели Машины соседки по этажу. Кроме них в комнате были два парня — как специально подобранные противоположности. На кровати по левой стороне полулежал, уткнувшись в смартфон, крепыш с густой почти чёрной шевелюрой и кучерявой бородкой, покрывавшей нижнюю челюсть. Он так увлёкся мессенджером, что не взглянул на Машу, когда Ярослав её представил. Второй — светло-русый, белокожий, худенький и высокий — привстал со стула, очаровательно улыбнулся и гостеприимным жестом указал на кровать, где сидели девочки:
— Прошу пройти в партер, Мария.
Маша беспомощно оглядывалась, пытаясь определить, кто из ребят именинник. Пока это было неочевидно. На обшарпанном столе, загнанном в угол, кроме бутылок и довольно изящных бокалов ничего не было.
— А где Василий? — спросил Ярослав, подталкивая Машу к «партеру». — Вот тормоз! Нашли, кого послать за пиццей.
Заняв место рядом с Верой, Маша наклонилась к ней и шепнула:
— Кого с днём рождения поздравлять?
Соседка округлила глаза, словно впервые услышала о причине сборища.
Ярослав тем временем достал из стенного шкафа кофр, положил на свободную кровать, раскрыл и вытащил акустическую гитару очень красивого персикового цвета.
— Федя, пой!
Парень, которого Маша мысленно назвала Стебелёк, потянулся за инструментом и вздохнул:
— Не настроена.
— Так настраивай! Девчонки подождут, — Ярослав посмотрел на богатыря. — Гобоист, дай нам тон.
— Обойдётесь, — буркнул тот, не поднимая глаз от гаджета, и продолжил с невозмутимым видом тыкать в экран.
— Ну, я не знаю…Вечно ты вредничаешь, Кирюха, — Ярослав достал из кармана свой мобильник, повозил пальцем и, убедившись, что из динамика раздаются гудки, приблизил к Фединой скуле. Взглянул на сидящих «в партере» зрительниц. — Гудок телефона — это «ля».
Гитарист чуть-чуть поправил самую тонкую струну, кивнул другу, мол, достаточно, и продолжил крутить колки, подстраивая остальные. Ярослав отошёл к столу, приложив трубку к уху:
— Васёк! Ты где болтаешься? … А-а-а? … Давай шевели бульонками. — спрятал мобильный и оповестил всех. — Идёт! А пока можно по бокалу за встречу.
У Маши возникло чувство сюрреализма. Как будто происходящее ей снится, или она попала на сеанс продвинутого фильма с эффектом присутствия в кадре. Самое удивительное было в том, что абсолютно незнакомые люди не воспринимали её как нечто чужеродное, ненароком затесавшееся в компанию. Раньше такого не случалось. Да что там, это её первый опыт. В детстве и юности мама строго отслеживала все Машины контакты, не пускала ни на какие тусовки. В студенческие годы вообще было не до них — учёбу приходилось совмещать с интенсивной работой на кафедре и всевозможными поездками на конференции. После получения диплома почти ничего не изменилось. Разве что из Маши она превратилась в Марью Дмитриевну — числилась в штате кафедры, вела семинары у первокурсников. Если бы не покинула родной город, так и осталась бы синим чулком — мужчины предпочитали не связываться с учёной дамой, а те, кто вынужденно общался, оставался в напряжении, опасаясь ляпнуть глупость. Хорошо, что здесь никто не подозревает о Машиных званиях и заслугах.