Хорошая девочка - стр. 27

Снова я, тот самый мотоциклист и лужа.

– ТВОЮ МАТЬ! – успеваю крикнуть и понимаю, что прекрасно знаю этого полудурка, который не умеет водить. – Я УБЬЮ ТЕБЯ, НИКОЛАЙ!

– Меня зовут Ник, Аннабель-Ли, пресвятая Анна, покровительница занудства, – хрипло хохочет он, сдав назад и притормозив как раз напротив.

Я заношу ногу, чтобы пнуть чертов мотоцикл, и даже успеваю это сделать, но Ник дает по газам, и я больно бьюсь пальцем о какую-то металлическую деталь, теряю равновесие и со стоном падаю на колени.

Твою-мать-твою-мать-твою-мать.

«Твою-мать-твою-мать-твою-мать».

Я сижу на ступеньках «Аполло Арт» в мокром грязном костюме и страдаю. Это выше моих сил! Тут же пытаюсь взять себя в руки, постанываю от боли, но уверяю себя, что со всем справлюсь. Я просто очень устала. Я представляла себе, что после долгих месяцев напряженной работы над курсовой получу свой день триумфа, а получила… Голицына и лужу. Стискиваю зубы, пытаясь забыть о том, как больно. Вот сейчас соберусь с силами и пойду на остановку. Сейчас, да, уже встаю. Ну как же палец болит!

Вскрикиваю и падаю обратно. На ногу наступить невозможно. Приехали! Видимо, я здесь и умру, так и не достигнув архитектурных высот. Увы, профессор Аполлонов.

– Анна?

Я вздрагиваю, потому что не понимаю, в голове звучит голос Андрея Григорьевича или наяву. Задираю голову, а надо мной, подсвеченный пробивающимся сквозь тучи солнцем, стоит сам Аполлонов. У него на лбу по-прежнему висит детская заколка, а в руках он держит ноутбук и кофе в простом бумажном стаканчике.

– Поехали, – спокойно говорит он.

– Куда?

– Есть предположение, что в травму.

Чего?

Андрей Григорьевич вручает мне свой ноутбук и помогает встать, придерживая за талию, но я тут же порывисто отодвигаюсь от него и снова едва не заваливаюсь на асфальт. Краснею от стыда, что умудрилась оказаться в такой ситуации, да еще в первый же день практики. Представляю, что лучше доползу на четвереньках до ближайшей остановки и вызову такси, чем окажусь вдвоем в тесном салоне автомобиля с Аполлоновым, но моих возражений он не слышит и молча, к счастью почти меня не касаясь, ведет к своей машине.

К нам тут же подбегает охранник из «Аполло Арт», забирает у меня кофе, сумку, ноутбук Аполлонова и без разговоров грузит все это в салон. А палец тем временем начинает болеть все больше и больше, по мере того как отступает первая волна шока.

– Слушайте, давайте я на такси… – успеваю пробормотать, пока не оказываюсь у пассажирской двери его очень крутой на вид тачки.

Да, мне больно, но не настолько, чтобы ехать в травму. Тем более с НИМ! И вообще я боюсь врачей! Это, кажется, что-то из детства. По мнению моих родителей, скорую нужно вызывать, только когда уже умер. В больницу, как вы понимаете, в нашей семье обращались только в самом крайнем случае вроде двусторонней пневмонии (моей) или лопнувшего аппендицита (это у папы). Поэтому такие поездки всегда наводили ужас, который я чувствую и сейчас. Особенно в опасной близости с Андреем Григорьевичем. Какого черта я сразу не сбежала? Сейчас бы уже была на пути домой, а потом сидела и смотрела бабушкин сериал с компрессом из магнезии на пальце. Меня бы всей семьей пожалели, а дед предложил стопочку наливки на удачу.

– Садитесь, – настаивает Аполлонов, потому что я упираюсь.