Хороша была Катюша - стр. 4
– Мамочка очень скромная женщина. – Катя продолжала шипеть растянутыми в улыбку губами. – У нас дома просто, без церемоний. Ты, Сережа, разувайся и проходи в комнату, а я с мамой на кухню, что-нибудь приготовим. – Катерина начинала догадываться, что усадить Сергея за обильную трапезу не получится. Она слишком понадеялась на семейные традиции.
– Ой, Катюша, да что же ты не предупредила? Нам гостя и угостить-то нечем.
– Ничего, ничего, вы не беспокойтесь, – вяло протестовал Сергей, пока Катя настойчиво пропихивала его в узкий дверной проем. Наконец жених был усажен в кресло, с которого Катерина предварительно взяла спицы и комок синей пряжи.
– Все никак не хватает времени довязать... А мне так хочется поскорее закончить. Или распустить и начать вязать что-нибудь для тебя?.. – Она очаровательно надула губки, сощурила глазки и приложила клубок к его плечу. – Тебе очень пойдет этот цвет... На вот тебе журнал, правда, он не свежий... Альбом из Третьяковки. Не скучай, мы скоро.
Она чмокнула Сергея в щеку и упорхнула за дверь.
– Мама, в конце концов, это неприлично. Я первый раз в жизни привела жениха познакомиться с родными, а моя сестра не желает вытереть сопли и выйти из комнаты!
– Катюш, ты несправедлива. Светочке очень плохо, у нее сегодня был ужасный день, неужели ты не понимаешь? А ты могла бы предупредить нас о своих планах.
– А что, и так не понятно – если я не живу дома, значит, я живу с кем-то. Значит, этот кто-то может захотеть на мне жениться! И ему надо будет с вами познакомиться...
Ольга Ивановна лишь тяжко вздохнула, уступая напору своей младшей дочери. Она давно понимала, что рассчитывать на Катино сочувствие не приходится никому: молодая женщина искренне верила, что весь мир крутится вокруг ее драгоценной особы, и до сих пор ничто не могло поколебать этого мнения.
– Я могу быстренько кексик испечь или яблочный пирог... Или, хочешь, картошечки пожарю, лечо открою, грибочки, огурчики. Баночка шпротов есть.
– Мам, ты в своем уме? У него родители чуть ли не академики, а ты собираешься картошку пожарить и миску с солеными огурцами на стол подать! Сколько времени надо на кекс?
– Ну, как обычно...
– Что мне твое «обычно» – я сроду ничего не пекла. За двадцать минут уложишься?
– Кать, опомнись... За двадцать минут я тесто сделаю, потом еще печь почти час.
– Значит, кекс отменяется... Сделай горячие бутерброды.
– У нас нет белого хлеба и сыра, даже плавленого. И свежих помидоров нет – только соленые...
– Да сделай же хоть что-нибудь, наконец!
– Что ты орешь?.. – У Ольги Ивановны сдали нервы, она готова была хлопнуть дверью и присоединиться к рыданиям старшей дочери. Когда начинался очередной скандал с Катериной, она всегда становилась совершенно беспомощной и бестолковой и соглашалась на любые, даже совершенно хамские, требования. – Что я могу приготовить? Хочешь, возьми баночку икры и большую швейцарскую шоколадку – мне пациент подарил, которому я на дому капельницы ставила. Я отложила на Новый год, но если надо – бери.
– Спасибо, мамуля... – Катя как ни в чем не бывало одной рукой приобняла мать, а другой потянулась к двери навесного шкафа, где хранились скромные презенты, иногда перепадающие среднему и младшему медперсоналу.
Стол выглядел вполне прилично – икра на маленьких ломтиках поджаренного черного хлеба, уложенных на фарфоровой тарелке, купленной когда-то на барахолке. Тарелочка вполне могла сойти за остатки фамильного сервиза. Веточки укропа и киндзы по краям смотрелись весьма живописно. Разломанная швейцарская шоколадка в небольшой, но тонкой хрустальной вазочке. В центре – шампанское и коробка конфет. Но самое сложное еще впереди – надо собрать за столом все семейство и организовать непринужденную светскую беседу будущих родственников. «Светке, как всегда, приспичило разводиться в самый неудачный момент». Про себя Катерина исходила желчью, но, когда она стучала в дверь комнаты сестры, ее лицо выражало сочувствие и желание утешить.