Хореограф. Роман-балет в четырёх действиях - стр. 13
Очень просто: «ещё» больше.
У них всё получилось: в последний год обучения их соединили с теми, кто поступил раньше и учился восемь лет, они сумели, превзошли самих себя, доказали, справились. Учились ударными темпами, повторяя и повторяя, занимаясь и занимаясь…
– Ты знаешь – скажет он через много лет, – вот ты просишь меня вспоминать поподробнее… описываешь всё так живо и похоже, и я погружаюсь в те времена и вспоминаю, например, длинные ногти: их одна дама-педагог вонзала в мышцы, если я плохо их напрягал. И я так боялся её ногтей и старался держать мышцы, как мог, изо всех сил! Не надо, наверное, об этом писать? А то получится ад какой-то, издевательство над детьми, сплошные страдания – а я ведь был абсолютно счастлив! Всё это своё так называемое «потерянное детство», все шесть лет в Вагановском, я был счастлив! Об этом и будем писать!
Да, они были счастливы – дети с театральной улицы.
Кинофильм с таким названием снимут об их Училище в семидесятые годы, но никто в СССР его, к сожалению, не увидит.
Счастьем было рано утром приходить в Вагановское, входить в это здание… да-да, чуть дыша (хотя часто задыхаясь от бега), как в Храм!
Их так воспитывали, и это было правильно! Вокруг были настоящие и прошлые легенды, историей дышал каждый закуток школы… стоило только представить себе, что по этим коридорам и залам ходили великие Павлова, Нижинский, Кшесинская, Фокин и многие-многие другие! А сами педагоги школы, их появление в училище, это надо было видеть: они всегда входили, как на сцену, а удалялись под одним им слышимые аплодисменты… плеяда великих артистов. Страшно представить: танцевавших перед самим императором – живая история.
Дудинская>3, Сергеев>4, Зубковская>5, Балабина>6, Тюнтина>7 – делай, делай сноски, писатель, не рассчитывай на читателя, сегодня мало кому что-то говорят эти имена, узок круг… этих революционеров, привычно подхватываю я. Только «балетные» помнят, да и то…
Имена, имена, имена – преподаватель истории балета, сама уже почти легенда, ходячая энциклопедия Мариэтта Харлампиевна Франгопуло>8 читала лекции обо всём и обо всех.
Ученики заслушивались. Запоминали истории, имена и даты, что-то забывали или по-школьнически пропускали мимо ушей; Франгопуло повторяла и чередовала свои рассказы, казалась сказочницей или – нет! – сказительницей: откуда было в те времена узнать всё то, чему она была свидетелем?
Прошлое замалчивалось, вокруг существовало только настоящее: алые знамёна на тускловато-сером фоне, и невероятно прекрасное, сияющее (и верилось, что близкое) коммунистическое будущее.
В рассказах Франгопуло прошлое оживало: Императорский балет, хореографические опыты начинающего хореографа Георгия Баланчивадзе (слышали фамилию Баланчин>9? запомните!), премьера танцсимфонии Фёдора Лопухова>10 «Величие мироздания»… мы его танцевали в двадцать третьем году… ничего себе, моя Мама только родилась, а она уже танцевала! Франгопуло ушла со сцены за десять лет до его рождения – как давно, целая жизнь!
Двенадцатилетним было трудно представить, что эта старая, довольно грузная женщина была такой же лёгкой и тонкой, как девочки из их класса, такой же, как нынешние звёзды Кировского. Как совместить девушку с портрета, написанного самой («как это – кто?! известнейшая художница!») Зинаидой Серебряковой, с нынешней Франгопуло?