Homeland. Родина Кэрри - стр. 24
– Не начинай. И не надо приплетать отца: уж кого-кого, а его нормальным точно не назовешь.
– Как тебе литий?
– Ненавижу! Тупею от него, как чурбан. Будто смотрю на мир сквозь толстенное и пыльное стекло. Понимаешь, нет? Ай-кью опускается до уровня пятидесяти баллов. Я словно зомби. Терпеть не могу это состояние.
– Зато хотя бы ведешь себя адекватно. Не то что прошлой ночью. Господи, Кэрри, нельзя так жить дальше.
– Все было замечательно в… ну, на прежнем месте работы. Там любые колеса можно достать. Клозапин для меня – самое то. Я мыслю и работаю как нормальный человек. Ты не поверишь. Я ведь профессионал. Просто выбей мне побольше клозапина, и я стану доброй тетей Кэрри, все будут довольны. Твои девчонки особенно. – У Мэгги были две маленькие дочери, Джози семи и Руби пяти лет.
– Занимаешься самолечением, принимаешь таблетки без рецепта… да ты еще дурней, чем думаешь.
Кэрри накрыла ладонью руку сестры.
– Знаю, ты права. Можешь не одобрять моих действий, главное, поверь: это важно. Моя работа – обеспечивать тебе и твоим детям спокойный сон. Так что помоги, или мне крышка. Больше мне не к кому пойти.
– Я сильно рискую, Кэрри. Могу лишиться лицензии. Да, я выписываю таблетки отцу, но он – другое дело. Он лечится: официально, под моим присмотром. Кстати, уже два года, как у него все хорошо и стабильно. Навести отца, он порадуется. Ты даже не вспомнишь, что у него были проблемы.
– Скажи это маме.
Сестры замолчали. Кэрри коснулась больной темы, незаживающей раны, семейной черной дыры. Их мать Эмма однажды взяла и пропала.
Как-то ночью, лежа с Кэрри в постели, Джон – ее учитель и любовник – спросил:
– Если с отцом познакомиться нельзя, то, может, познакомишь меня с матерью?
– Я даже не знаю, где она.
– То есть как это? Она умерла?
– Понятия не имею.
– Что-то я недопонял.
– Ну, больше я тебе ничего сказать не могу.
– Тогда объясни хотя бы то, что уже сказала, и больше мы к этому возвращаться не будем.
– Мать бросила нас. Ушла, и все. Сказала, что идет в аптеку, скоро вернется… больше мы ее не видели.
– Искать пробовали? В полицию обращались? Она сама не звонила, не писала?
– Да. Да. И – нет.
– Ничего себе! Теперь понятно, почему ты не рассказываешь о своей семье.
– В тот же день я отправилась учиться в Принстон. Мама исчезла, я уехала из дому. Взяла с собой чемодан и счастливые воспоминания из детства. Понимаешь? Мама была свободна. Я была младшенькой, но могла сама о себе позаботиться. Теперь-то ты получил представление о том, как у меня все хреново? Я симпатичная студентка-блондиночка, к которой тебя тянет, Джон. Однако, если честно, нужна ли я тебе?
– Хотя бы сдай анализы, – попросила Мэгги. – У клозапина есть побочные эффекты: гипогликемия, алейкия. Ты понимаешь? Сниженное количество белых кровяных телец – это очень серьезно. Проверься.
– Послушай, – сказала Кэрри, вцепившись сестре в руку. – Как ты не поймешь: мне нельзя! Просто дай мне эти чертовы колеса, и все. Я должна вернуться к работе. Срочно!
– Вот тебе на три недели. – Мэгги протянула ей пакетик. – Поможет стабилизироваться и держаться в норме. Все, Кэрри, я серьезно. Не могу я вечно тебя выручать. Если что – нам обеим конец. Тебе правда надо лечиться. Психиатр с лицензией выпишет таблеток столько, что на пешее путешествие до Луны хватит.