Холодный Яр - стр. 10
Название одной из многочисленных балок распространилось на весь край и всю организацию[12]. Калейдоскоп событий привел к тому, что Холодный Яр перерос локальные рамки: ряды его боевиков пополняли выходцы из Полтавской, Таврической, Херсонской губерний, галичане, украинские казаки с Дона и Кубани[13].
Одним из первых, кто заявил о Холодном Яре большевикам и белогвардейцам летом 1919 года, и погиб там, оставив по себе громкую славу, был Уваров, есаул Кубанского казачьего войска[14]. Первым же организатором и атаманом стал 25-летний Василь Чучупак, крестьянский сын из Мельников[15].
Кровью и заревом пожаров эта республика вписала яркие страницы в хронику освободительной борьбы. Одни Мельники потеряли триста человек, не учитывая «умиротворения», которое следовало за вражеской победой. Только Чучупаки отдали Родине пятерых сыновей. Холодный Яр показал десятки примеров пламенного героизма, какими может похвалиться не всякая страна – примеров, почти неизвестных за рубежами УССР. Мало кому из холодноярцев удалось эмигрировать[16]: они погибли в бою, в застенках ЧК, в арктической тундре, не опозорив своего знамени, на котором начертали «Свобода Украины – или смерть».
В советской Украине отдельные поэты и прозаики, в том числе и Хвилевой (когда он еще верно служил Москве), разрабатывают тему Холодного Яра[17], пытаясь убедить читателя в том, что войну там вела не нация, а лишь украинские кулаки – против русских и украинских «братьев-пролетариев». ГПУ издало внушительный том об исторических и «экономических» предпосылках восстания, а также о методах, которыми его подавили. Для чекистов эта книга стала учебником по борьбе с «контрреволюцией» в Украине[18].
Враг изучает прошлое, дабы приобрести опыт на будущее. А чем располагает наша наука? Помимо статей Александра Доценко, упоминающего Холодный Яр в связи с рейдами других повстанческих групп, есть одноименные пьеса Якова Вóдяного и очерк Михайла Середы, который полагается на русского, сотника Лихарева[19]. И Водяный, и Лихарев – ненадолго занесенные туда по воле случая – из кожи вон лезут, изображая себя рыцарями и военачальниками, а тех, кто годами руководил борьбой, заплатив в итоге своей жизнью, выставляют ничтожествами и предателями[20].
На мой призыв ветеранам Холодного Яра слать материалы по его истории откликнулся только Сергий Поликша, который очутился там в 1919 году, одновременно с Лихаревым[21]. Его воспоминания подтвердили, что в россказнях последнего правды нет и десятой доли. Что не помешало, однако, полковнику Середе переиздать эти небылицы еще и в «Украинском слове»[22].
Уже после выхода второго издания 1-го тома откликнулся с Волыни холодноярец Пилип Постоленко – бродяга, товарищ Андрия Чорноты, – а после выхода 2-го тома получил я письмо из Франции от холодноярского сотника Артема Калиниченко, моего близкого друга с тех времен. Письмо меня несказанно обрадовало, ведь Калиниченко, которого я упоминаю в обоих томах под его тогдашним псевдонимом – Галайда, – я причислил было к погибшим в боях. Этот живой свидетель всех описанных мною событий, что родился и вырос в нескольких километрах от Холодного Яра, служил там (дольше меня) каменским атаманом и сотником нашей 3-й бригады, для меня тем более важен, что хватает голосов, называющих эпопею Холодного Яра моей выдумкой