Холодный путь к старости - стр. 8
Науку продвигать – не кирпичи класть. Это Алик понял быстро. Интеллектуальный труд в кубах не измеришь, поэтому возможность ничего не делать и прогуливать существовала. Вот только если стоишь напротив чертежной доски или какого-нибудь агрегата, глубокомысленно, хоть и безрезультатно нахмурив лоб, то никто слова не скажет, а если нет на рабочем месте…
Интеллектуальная публика порой очень ревнива к успехам ближайших коллег, в чем бы они ни выражались, поскольку чужие удачи указывают на собственное глубокое место в жизни. Даже глядя на счастливые лица, многие испытывают неприязнь, что говорить о прогулах сослуживцев? Если бы деньги давались просто так, как возможность дышать воздухом, то мало кто ходил бы на работу или службу. Всем хочется и получать, и отдыхать, но редко у кого это получается. А если кто-то… Тут каждый следит друг за другом и если не докладывает кому надо, то томится. Было чего опасаться, и все же возможность прогулять имелась: кабинетов и мест, где можно находиться в рабочее время, существовало достаточно, чтобы сказать: «Я был там-то…» Важно хоть раз в день появиться в отделе, помелькать, отметиться…
«Но как выйти во время рабочего дня через пропускной пункт за забор и обмануть кадровичку?» – спрашивал сам себя Алик. Задача нелегкая, но не жизнь для работы, а работа для жизни.
Проходная, оборудованная фотоэлементами и двумя выскакивающими из пазов заборчиками, как в метрополитене, напоминала зверя, готового в любой момент проснуться и сомкнуть челюсти. Каждое рабочее утро Алик заходил в промежуток между двумя заборчиками, вытаскивал личный пластиковый пропуск из номерного паза, набирал на кнопочной панели индивидуальный номер и безопасно проходил мимо второго заборчика и охранников в зеленых юбках. Потом он шел в отдел, укладывал пропуск в ящичек, открытый для обозрения похожей на толкательницу ядра кадровичке. На любого опоздавшего или уходящего раньше времени она бросала тяжелые взгляды, как кондуктор на безбилетников, и четко проговаривала:
– В журнале отметиться не забудь.
И говорила-то она это, как кондуктор:
– Кто еще не приобрел билет?
При такой системе охраны каждый работник на оборонном предприятии фактически был закрыт на территории до окончания рабочего времени, ну все равно как заключенный. И все из-за заработка-пайки. Но нашего героя унижала рабская философия любого рода, он, невзирая на последствия, более всего любил свободу и решение головоломок.
Еще будучи студентом, он научился так виртуозно удалять гибким, упругим, обоюдоострым лезвием от безопасной бритвы любой текст с любого документа, что у него отбоя не было от желающих подделать оценку, подпись, дату. Он долго тренировался сжимать лезвие в необходимую дугу, прикладывать под нужным углом и вести осторожно, чтобы срезать тончайший и узкий кусочек бумажки вместе со старыми чернилами. Очищенный участок затирал гладким концом пластмассовой авторучки и отдавал готовый документ заказчику, где на восстановленной девственной чистоте листа можно было выводить все что угодно, требовалось только подобрать подходящие по цвету и оттенку чернила. Конечно, если оценить исправленный лист на просвет, то подделка становилась очевидной, но ни учителям, ни работникам военкомата, ни кому-либо еще не приходило в голову смотреть на зачетку, справку, повестку, как на денежную купюру…