Холодный путь к старости - стр. 13
Затем Алика прощупал комитет государственной безопасности. Строгий дядечка в гражданской одежде и ласково просил его сознаться в том, что он западный агент, затем грозил жестко отлупить и запереть за тюремной решеткой, но Алик выбрал легенду и от нее не отступал:
– Нашел пропуск рядом с проходной. Смотрю – валяется. Поднял и пошел дальше. Глупая мысль использовать его возникла сама собой. Каюсь…
Строгий выговор и лишение премии, и на душе посветлело. Тяготило, что незнакомца, у которого он украл пропуск, наказали. «Совершенно ни за что, – размышлял Алик. – Бедный мужик. Нашли козла отпущения. А то, что наказали охранницу, не моя вина, ей самой надо быть внимательнее, за то она и деньги получает, чтобы таких, как я, ловила. Я тоже рисковал…»
***
Чтобы у читателя не сложилось превратного мнения об Алике, как о человеке, который стремится исключительно улизнуть от работы, мы сразу пресечем эту возможность. Работать он любил и умел, просто книга о другом – о самом интересном, а, как часто бывает, самое интересное было для Алика далеко от шума сварочных автоматов и обжигающего глаза яркого света электрических дуг… В институте, где трудился, он всегда был лучшим по идеям и их реализации среди сверстников. Он засиживался вечерами не за деньги, а за интерес, но, имея внутри массу нерастраченного природного любопытства, он не мог управлять им и сознательно отдавать во власть начальства. Скорее любопытство управляло им. И это самое любопытство, видя, что как ни работай, а всем примерно поровну, говорило: ищи. И он искал везде.
НАМЕК
«Люди – это главные подсказки судьбы»
Газеты Алик никогда не читал и считал, что нет более блестящей возможности потратить время впустую, чем предаваться этому занятию, но к людям творческим, умным он всегда испытывал великую симпатию и неукротимую тягу. Забегая намного далее, можно сразу сказать, что Алик не полюбил газеты и после того, как стал журналистом. Он ненавидел этот отредактированный, отрежиссированный кусок бумаги, на котором иные сволочи и мерзавцы могли появиться на фотографии по-доброму улыбчивыми под заголовками: «С мыслью о хорошем». Можно задаться вполне справедливым вопросом: что повлияло на человека, не любившего газеты, так, что он стал газетчиком. А повлияла случайная встреча, только одна, совершенно необычная встреча с абсолютно удивительным человеком, которого можно с полным основанием назвать великим по отношению к судьбе Алика.
О баня, шикарная баня миллионного сибирского города, где в парилку подавался сырой пар от работавшей по соседству прачечной! На входной двери ее висел душевный плакатик со стишком:
Немного пива для забвенья
И жар парной для расслабленья –
Лекарство, чтоб найти покой
И примириться с суетой.
А в круговерти бань и пива,
Работы, дома, кухни, чтива…
Еще достаточно мгновений
Для сохраненья здравых рвений:
Для многих радостей и счастья,
Для наслажденья мысли властью,
Для восхищенья ясным днем
И трепета перед огнем…
О парная, питавшаяся облаком сырого пара, вырабатываемого неусыпной жаркой советской котельной! – неистовая благодать, после которой Алик так и не смог привыкнуть к сухому пару финских парилок, распространившихся, как жухлые пеньки, оставшиеся от роскошных берез на популярной вырубке. Он заходил в советскую баню еженедельно, отсиживал в спокойных предвкушающих очередях, входил в общество раздетых мужчин, не стеснявшихся и не боявшихся по советским временам в полный голос поговорить о политике, обсудить, поругать. Но разговоры потом – вначале в парилку.