Холодный - стр. 32
Да, в пустой пещере как-то хочется говорить вслух, чтобы воссоздать ощущение присутствия кого-то рядом.
Я не бояка, но внутри изредка тревожность покалывает. Вот моя мама бы точно тут изохалась, а Маришка бы, наоборот, от счастья прыгала. Она у меня экстремалка. Ждет, когда нам по восемнадцать исполнится, чтобы уехать на Южный подвесной мост и там прыгнуть с тарзанки, а ещё хочет встретить свой день рождения в палаточном лагере у костра в самом диком месте. Ей бы Арсений понравился!
– Нет! – Громко захлопнув, я резко отбросила «Французскую» книжку и тут же себя осадила. Книжка-то в чем виновата?
Неужели мне, и правда, настолько понравится Арсений, что даже мысли о подруге, оценивающей моего отшельника заставляют так нервничать?
А ведь говорила мне мама, что пройдет время, и я пойму, что на свете много привлекательных парней и кроме моего жениха. Но, наверное, каждый должен собственных шишек набить.
Но почему очередной шишкой должен стать этот упертый отшельник? Глубоко вздохнула и взяла следующую книгу.
Вот эта книжка, судя по автору, должна быть занимательной. Интересно, Арсению она понравилась?
Артур Конан Дойль «История спиритизма». – Не знала, что у автора есть такая книга. Том первый. Неужели Арсений таким увлекается? Медицина, спиритизм. Кажется, он говорил, что у него и религиозные книги есть? Причем в моей стопке всего лишь одна книга с современной обложкой, та, об которую я запнулась.
Отложив Конан Дойля, я потянулась за книжкой с обложкой, выполненной в голубых тонах с красивой парой на ней. Вот это по мне! как-то легче стало, что у Арсения и попроще книги имеются. Только запачканная она чем – то.
Что-то коричневое. Открываю и отбрасываю, понимая, что большая часть страниц вырвана, а оставшиеся пропитаны пятнами крови. Сомнений уже не осталось!
Стало страшно, жутко. В голове моя бурная фантазия рождала мысли одну невероятнее другой. Даже пришлось убеждать себя, что бояться мне нечего, так как Арсений до этого момента только меня спасал. Но спиритизм и мое невероятно быстрое выздоровление не давали мне покоя. Даже если спасал. Книга в чей-то крови и все эти остальные, старинные… Чем он тут занимается? И я… Разве могла я выжить и так быстро выздороветь вне больницы после такого и падения со второго этажа? Да даже без падения после тех побоев? Мне казалось, на мне живого сантиметра не оставалось. Он меня воскресил? Нет. Бред…
Я набралась храбрости и решила снова пойти в библиотеку, чтобы разубедить себя хотя бы в паре возникнувших версий. Прихватив книги, я зашла в библиотеку, положив их на первую попавшуюся полку, с трудом найдя свободное место.
Первый стеллаж с художественной литературой я проигнорировала, взяв по две книги с других стеллажей. Выйдя на свет, я присела на колени перед стопкой.
– «Скитское покаяние». – С трудом прочла я вслух буквы на потертой обложке. Эту я явно с библейского стеллажа взяла. Открываю твердую обложку и читаю: «Сие списание молитве, яже съчинена съ покаяниемъ, и съединена съ исповеданиемъ, и какъ бы сокрушити человеку свое сердце, и смирити свою душю, и самому ся виновна створити, и себе зазрети, и себе охудити, и озлобили, и обезчестити, и укротити, и уничижити, и полож и т себе предъ Богомъ, иже по истинне грешна и падшася, дабы пришло умиление и плачъ, дабы далъ Богь слезы покаяния...».