Холодные звезды (сборник) - стр. 83
– «Волхв», вам приказано не менять орбиты.
– «Гамма», мы находимся на неустойчивой орбите. Прошу разрешения на проведение коррекции.
– «Волхв», в коррекции орбиты отказано. Включение двигателей будет рассматриваться как прямое нарушение правил безопасности.
– «Гамма», вы нас угробить хотите? – Данилов повернулся к счетчику и сделал легкий взмах рукой.
– «Волхв», ваша орбита позволит функционировать более трех суток. Оставайтесь на ней и ждите распоряжений.
– Есть, «Гамма».
После короткой паузы невидимый собеседник поинтересовался:
– Данилов, на борту челнока есть посторонние?
– Не понял вас, прием.
– Данилов, по нашей информации на борту челнока двое гражданских лиц. Подтвердите или опровергните.
– СКОБа, подтверждаю.
Я дернулся в кресле. Он что, сдурел?
– Данилов, это Игорь Устинов, – сказал СКОБист.
– Я тебя узнал, Игус, – отозвался Данилов. – Потому и сказал.
– Правильно сделал. Шурка, не дергайся, хорошо? Ты на прицеле. Будешь выходить на джамп-орбиту – я тебя сожгу. Ты меня знаешь.
– Знаю, – согласился Данилов.
– Ожидайте на связи.
Данилов отключил связь. Посмотрел на меня:
– Петр, это мой… коллега. Я его хорошо знаю.
– Сожжет? – спросил я.
– Да. И не удивляйся, что я признался. Слишком много шума. Не будь они уверены – так не волновались бы. Отпираться означало еще больше их перепугать.
– Петя… – позвал меня Хрумов. Я повернулся к нему.
На джамп-пульте, за которым сидел мой бывший дед, возился счетчик. Хрумов, запрокинув голову, смотрел на меня.
– Что с тобой, Петя? – тихо спросил он.
– Все в порядке.
– Ты даже не спросил, как я перенес старт.
– Я думаю, ты хорошо подготовлен, – сказал я. – Даже думаю, что ты регулярно тренировался. На всякий случай.
Маша, доставая из кармана какой-то флакончик, неодобрительно посмотрела на меня. Сухо сказала:
– Петр, это не мое дело, но ты не вправе так разговаривать с дедом…
– С дедом? – переспросил я.
Андрей Хрумов дернулся, как от удара. Наши глаза встретились.
– Я все знаю, – подтвердил я.
Маша протянула флакончик деду, тот машинально принял его, не отрывая от меня взгляда.
– Зачем ты это делал? – спросил я. – Зачем лгал?
Счетчик слетел с пульта, ловко приземлился на своем кресле и прошептал:
– Траектория введена…
– Ты мне двадцать пять лет врал! – крикнул я.
Данилов непонимающе уставился на нас, набрал воздуха и гаркнул:
– Отставить разборки!
Наверное, сработали какие-то инстинкты курсантских времен. Я замолчал. Дед, так и не проронивший ни слова, подрагивающей рукой поднес флакончик ко рту. Со всхлипом втянул воздух, всасывая лекарство.
– Всем приготовиться к джампу! – приказал полковник. – Потом… доругаетесь.
– Это запрещенная высота! – напомнил я.
– У нас теперь все запрещенное, – зло ответил Данилов. – Двадцатисекундная готовность.
Он снял крышку с джамп-пульта, положил руку на стартовую кнопку.
Равновесие в природе – такая хрупкая вещь. Мы уйдем в прыжок из верхних слоев атмосферы, а где-нибудь над Карибским морем возникнет сокрушительный ураган. Мы станем песчинкой, нарушившей ход отлаженных природных часов. Смертоносной песчинкой.
– Десятисекундная готовность, – объявил Данилов.
Я привык слышать гул набирающего энергию джампера, и полная тишина, повисшая в отсеке, расслабляла.
– Куда мы летим? – спросила Маша, ни к кому не обращаясь.
Ответил счетчик: