Холодные звезды (сборник) - стр. 165
Полноте, а сумеют ли они на равных сражаться с Конклавом? С боевыми кораблями алари, с плазменными существами расы торпп – немногочисленной, но способной обитать в звездных коронах, с неисчислимыми полчищами хиксоидов и даэнло, с интеллектуальной мощью счетчиков?…
Ерунда. Смогут. Даже если в их системе – всего три обитаемые планеты. Они умны. Их технология – не та, что на поверхности, а настоящая, воплощенная в кораблях и транспортных кабинах, – очень высока. А самое главное – их общество абсолютно монолитно. Да, есть концлагеря, но они полупусты. Один-два процента оппозиции – это ничто. А ведь даже эти несчастные, занятые бессмысленной работой зеки – преданы Родине. И не колеблясь сменят лопаты на оружие.
Силой цивилизацию геометров не взять. Вся их планетарная система – космический корабль, способный маневрировать, уходить от преследования, атаковать. Принципы их передвижения в пространстве неизвестны, но превосходят доступные Конклаву. Какую бы чудовищную силу ни обрушили Сильные на геометров, те сумеют ускользнуть. А потом вернутся – ибо эта раса, совсем как люди, не умеет отступать. Они вырастят регрессоров для работы на Земле, и регрессоров, способных влезть в шкуру счетчиков, и регрессоров, похожих на хиксоидов.
И Конклав, переполненный обидами и взаимной ненавистью, рухнет. Сильные отступят, перейдут в глухую оборону. Слабые воспримут идеи Дружбы.
Я был в этом абсолютно уверен.
Может быть, там, откуда пришли геометры, и существовала сила, повергшая их в ужас. Но Конклав на эту роль не годится…
Остановившись, я вслушался. Мне почудился звук впереди – далекий хлопок, похожий на выстрел…
Нет, наверное, показалось.
Я тоже зафиксировал звук.
Далеко, куалькуа?
Не более пяти километров по направлению береговой линии.
Спасибо.
Поколебавшись, я спросил:
Ты читаешь все мои мысли?
Да.
Что ты думаешь о раскладе сил? Геометры способны победить Конклав?
Вероятно.
Тебя это не пугает?
Нет. Мы никогда не проиграем.
Если вам все едино, зачем вы участвуете в заговоре против Сильных?
Мы? Участвую я. Мой прежний симбионт-алари захотел, и я перешел к тебе. До других особей моей расы мне нет дела.
Хорошо им живется. Спокойно. Могут гибнуть тела симбионтов, могут уничтожать друг друга цивилизации – куалькуа лишь с любопытством смотрят на это чужими глазами. Конечно, они смертны, и какой-нибудь плазменный заряд может сжечь меня вместе с пропитавшей тело амебой.
Но что такое насильственная смерть для расы, не знающей естественной смерти? Бесконечно делящейся, странствующей из тела в тело? Для куалькуа гибель может являться ужасной трагедией – или ничего не значащей мелочью. Скорее второе. Не зря же они с полнейшим спокойствием «работают» в боеголовках ракет…
Хорошо им живется…
Я двинулся дальше. Звук мог оказаться ничего не значащим хрустом льдины. Но может быть, впереди поселение. Шахта, поселок рыбаков, пристань… или еще один концлагерь.
Ничего. Посмотрим. Пять километров – к утру дойду.
Через два часа я лежал, зарывшись по горло в снег, и вглядывался в рассветную полутьму. Снег помогал, подсвечивал, делал сооружения впереди четкими, как аппликации на белом листе бумаги.
Башня. Метров пятьдесят в высоту, метров тридцать в диаметре. Уже начинали поблескивать стекла в окнах. В одном или двух слабо теплился свет. Для рудника или технического здания окон слишком много. Скорее я счел бы его жилым… кстати, вполне привычной даже для Земли архитектуры. Этакая фаллическая бетонная конструкция, торчащая из мерзлоты.