Холодные близнецы - стр. 11

Она ухмыльнулась, и я изобразила слабую улыбку в ответ.

Имоджин – журналист, как и я, но гораздо более успешный. Она заместитель редактора в желтом женском журнале, тираж которого каким-то чудом постоянно растет. Я, в свою очередь, едва свожу концы с концами в качестве фрилансера. Я могла бы, конечно, ей завидовать, но мы все равно дружим. Возможно, нас уравновешивает то, что я замужем и у меня есть дети, а Имоджин живет одна-одинешенька. Мы с ней иногда смотрим друг на дружку и думаем – а какой стала бы наша жизнь, если бы у нее была семья, а у меня – карьера.

Я прислонилась спиной к стене, изящно держа в руке бокал, и попыталась расслабиться.

– Но в последний месяц он стал меньше пить.

– Классно.

– Правда, ему не сделать карьеру в «Кимберли».

Имоджин сочувственно кивнула и отхлебнула вина. Я тоже сделала глоток, вздохнула в стиле «что уж поделаешь» и принялась разглядывать нашу просторную яркую кухню в кэмденском стиле. Гранитные столешницы, блестящая сталь, черная кофемашина с набором золотистых капсул – обстановка буквально кричала, что кухня принадлежит зажиточной семейной паре среднего класса!

И все это было ложью.

Да, прежде мы действительно являлись зажиточной семейной парой среднего класса. Энгуса тогда три года подряд повышали на работе, и мы горели незамутненным оптимизмом. Энгусу светило партнерство с соответствующей зарплатой, и я была, в принципе, счастлива – муж приносил в дом такие деньги, что я умудрилась совмещать фрилансерство с материнством. Я отвозила девочек в школу, готовила вкусные и полезные завтраки, торчала на кухне, превращая базилик в соус «песто», пока близняшки играли на одном из наших айпадов. Почти пять лет мы были образцовой семьей из Кэмдена.

Затем Лидия погибла – упала с балкона в доме моих родителей в Девоне, и Энгуса будто бы тоже скинули с большой высоты. Он словно разбился на сотни осколков. Муж обезумел от горя, оно сжирало его, как он ни старался, устоять не помогала даже бутылка виски по вечерам.

В офисе Энгуса отправили в отпуск на несколько недель, но мера оказалась безуспешной. Когда он вышел на работу, то в первый же день принялся со всеми спорить, а затем начал драться. Его сразу уволили, а десять часов спустя он сломал нос шефу.

Теперь у Энгуса не было никакой работы, кроме разовых заказов по дизайну, которые подбрасывали ему приятели.

– Забей, Имоджин! – заявила я. – Мы переезжаем. Так-то.

– Ага! – радостно поддержала она. – В пещеру на Шетландских островах!

Прикалывается. А я не возражаю. До того как это случилось, мы постоянно подкалывали друг друга.

Сейчас наши отношения стали более натянутыми, но никто из нас не прячет голову в песок. Однако с прочими нашими друзьями все было кончено раз и навсегда – после смерти Лидии многие не знали, как нас поддержать, и в конечном счете вообще замолчали. Но не Имоджин – она изо всех сил раздувала угасающий огонек дружбы.

Я помолчала и сказала:

– Какая пещера, ты чего? Остров Торран. Помнишь, я тебе в прошлом месяце фотографии показывала, когда ты нас навещала?

– А, Торран! Знаменитая родина предков Энгуса. Расскажи мне про него, у тебя отлично получается.

– Имми, если мы не замерзнем насмерть, это будет просто замечательно! А еще на острове должны водиться кролики, выдры и тюлени.