Холодное лето 1402-го. Том 2 - стр. 22

Больше в тот день я ошибок не совершал и даже не пытался покинуть гостеприимный Вовкин особняк.

* * *

Дижон – район герцогской резиденции, первая половина дня

(14 апреля 1402 года, еще через день)

Все-таки оказалось, что следовать этому плану смог бы лишь кто-то менее деятельный. Я был просто не способен лишь жрать, спать …ну и вообще – осваивать только физиологические потребности. Тем более что желание попробовать свои силы в новом деле неожиданно начало накапливаться.

Если поначалу я согласился на лейтенантство больше из дружеских соображений и на авось, то теперь мне уже прямо хотелось поруководить. Все эти «равняйсь, смирно, отбой» которых я избежал в своей собственной жизни, сумели подобраться здесь, после моего второго рождения. И вот уже всего через сутки после отъезда товарища, я стою со стороны парадного входа в резиденцию бургундских герцогов.

Эти строения мало напоминали привычного вида европейские дворцы из телека. Пока еще это был не только символ власти, но и вполне надежная цитадель на случай, если бы случилась какая неожиданность, и хозяину пришлось бы в нем отбиваться от «хулиганов».

Мрачноватого вида высокие стены, узкие бойницы окон не ниже второго этажа и множество башен с высокими черепичными крышами, сидящими на них, словно папахи на горцах. Попробуй, сбей.

Вряд ли этот «дворец» сильно напоминал строения во Франции моего мира.

Сам, правда, ничего не могу сказать на этот счет определенного, а вот, по словам Вовки, в современном Дижоне точно сохранилась вроде как самая древняя часть дворца – Барская башня, которую построили совсем недавно, уже после начала всего этого адского бадабума.

Однако о какой именно из башен шла речь, я бы судить не взялся. Все они были не похожи друг на друга, но выглядели при этом …как-то одинаково. А от почти сухого рва вокруг цитадели еще и ощутимо пованивало.

Ну да, что-то похожее на настоящую канализацию в земном Дижоне появилось только в XIX веке, и именно эта мысль заставила меня понять, что стоять дальше бессмысленно. Черт подери этих аборигенов, но меня не пустили внутрь!

Нет, никакой грубости, что вы. Но старший из алебардщиков на воротах заглянул в мой патент, почти на зуб попробовал висячую герцогскую печать (гад был 100-процентно неграмотен), но твердо завил, что пустить не может.

– Ваша милость, ни господина маршала, ни генерального казначея нет на месте. Приходите в другой день!

Когда будет хоть кто-нибудь из них он тоже «не знал». И вот что делать, кем пугать, кого звать?! К канцлеру прорываться, который вроде как замещал герцога в его отсутствие, может к каким-то там «мэтрам прошений…» – были вроде и такие чиновники.

Очень смутно представляя себе структуру здешней власти, я вот прямо откровенно растерялся от всей этой несуразицы. Поэтому-то уже минут двадцать и нюхал здешнее амбре, просто не в силах поверить, что пасую в первой же схватке с недоразвитой средневековой бюрократией…

…Пока я перебирал ногами, словно стреноженный жеребец (а ничем другим я последние два дня и не занимался), колокола всего города очередной раз отзвонили – по-моему, полдень – и о чудо, кое-что в этой безнадежной истории изменилось без моего участия.

Откуда-то из ближайшего двора, не из самой резиденции, промаршировали смена.